![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mariureОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
kopanga в ДУХОБОРIЯ
Люба Казакова, Село Тамбовка, Самцхе-Джавхети, Грузия
В 1750 году запорожский казак Силуан Колесников пришел на Тамбовщину, выбросил Евангелие и Псалтыри и учредил новое вероисповедание. Вера, основанная Колесниковым, отрицала видимые проявления христианства: церковь, таинства, иконы, священников и богослужебные книги. "Бог есть дух." - учил Колесников. - "Он в нас - мы есмь Бог. Церковь - невидима, состоит из людей, призванных Богом чтобы засеменить добро. Спасение идет от Духа а не по книге печатной. Главное - сердечная вера и любовь к людям." Вместо Библии новая конфессия ввела "животную книгу" - устное предание, содержащее основные постулаты учения.
Официальная церковь живо отреагировала на распространение новой религии среди вверенной ей паствы: всех старейшин ждали тюрьмы и ссылки. Однако принимали они их смиренно и кротко: ведь если в каждом из нас есть Бог, то поднять руку, тем более убить другого человека - это богоборчество и богоубийство. Чтобы отличать последователей Колесникова от прочих сектантов и раскольников, один из православных миссионеров придумал термин "духоборы". Это слово прижились среди самих представителей новой конфессии: "Дух святой внутри нас борется против зла этого мира." - объясняли они свою веру.
Тогда, в веке 18ом, сложно конечно было предположить что на излете следующего, 19ого века через духоборов пройдет основной нерв битвы идей нового времени. Александр Первый, царь полулиберальный, духоборов жаловал и способствовал их мирному расселению в степях Таврии. Николай Первый, бич поморцев и прочих древних христиан, отправил духоборов в ссылку в Закавказье. Там они заселили пустынные тогда высокогорные степи Джавхетии. В первую же зиму на новом месте от голода и эпидемий погибла половина общины. Но оставшиеся отстроились и основали в местности, где сходятся границы современной Турции, Грузии и Армении десять сел с русскими названиями: Богдановка, Гореловка, Спасовка, Орловка, Ефремовка, Калмыкова, Троицкая, Владимировка, Тамбовка и Родионовка.
В Джавхетии духоборы жили скромно и тихо, пока в 1895 году их не постигло новое несчастье. В Закавказье была введена всеобщая воинская повинность. Вера духоборов не позволяла им служить в армии. По наущению своего наставника, Петра Веригина, находившегося, как и почти все старейшины духоборов до него, в ссылке в Сибири, духоборы собрали "все оружие, которое приобрели они, удаляясь от учения Христа, и в знак непротивления злу злом и во исполнение заповеди "не убий" предали сожжению." Исполнено это было на Троицу, с пением псалмов. Тифлисский губернатор Шервашидзе счел выступление духоборов бунтом. Разобраться с непокорными отправили лезгинскую жандармерию, которая устроила в русских селах погром, жгла мазанки, мужчин убивала, а женщин насиловала. Духоборы следовали своей вере и сопротивления не оказывали. Лидеры их были сосланы, остальные были рассеяны по Тифлисской губернии, не более трех семей в каждое село, еще несколько сотен мужчин были отправлены в дисциплинарные части, где многих забили до смерти за неподчинение.
Эта дикость вызвала огромный скандал в России и в особенности за границей, прежде всего потому, что в защиту духоборов высказался находившийся в зените своей славы Лев Толстой. Графу импонировало учение духоборов о непротивлении злу злом. Действуя в русле устоявшихся традиций, русские власти ответили на международный резонанс закручиванием гаек и новыми репрессиями, причем пострадали от них и несколько толстовцев. В конечном итоге, Лев Николаевич организовал сбор средств, вложил в копилку гонорар от своего последнего романа "Воскресение" и оплатил эмиграцию последователей Веригина в Канаду.
На последнем уходящем за океан пароходе старушки в смешных духоборских чепчиках судачили друг с другом: "Если русский царь отпустил всех духоборцев, то скоро потеряет свой престол, потому что Бог уйдет с духоборцами из России". Через тридцать лет старообрядцу Клюеву, в Томской ссылке, в двух зимах от расстрела, приснится пароход со всеми святыми, покидающими русскую землю. На Клюевском пароходе на мостике был виден образ Нерукотворного Спаса. На мостике парохода духоборцев стояло видение нового времени: этнограф, специалист по сектам и сектанству, социалист, революционер, а в недалеком будущем автор агиографических сказок о Ленине и детях - Владимир Бонч-Бруевич.
Впрочем, не все духоборы отправились в Канаду. Меньшая их часть осталась в Джавхетии, где благополучно сохранила свою веру до развала Союза пользуясь относительно либеральными порядками установленными Советской властью в Закавказье. Волна национализма прокатившаяся в конце 80ых-начале 90ых по Закавказью погнала духоборов домой, в давно забытую Россию - сначала в Краснодар, потом, после создания специальной федеральной программы, на Тамбовщину, в Тульскую и Брянскую области. Сейчас в Джавхетии осталось не более сотни духоборов.
Когда в выжженной степи, среди снежных вершин, бесконечных отар, голубых озер и тихо грустящих над ними руин армянских церквей появляются украинские мазанки, не оставляет ощущение что именно здесь та точка, в которой великая волна, выплеснувшаяся из России разбилось пеной о берег. А когда ты сидишь внутри этих мазанок, у буржуйки. топящейся кизяком, и пьешь чай (или что-нибудь покрепче) с удивительно гостеприимными, спокойными, миролюбивыми и обладающими огромным собственным достоинством людьми, понимаешь, что эта пена породила нечто прекрасное. Жалко, конечно, что история пошла с Бонч-Бруевичем, а не с духоборами, но весь океан в пену не выплеснуть.
Село Тамбовка. Типичный духоборский дом, построен в 1851 году. Дерево, побелка от летней жары, земляная крыша от лютых зимних морозов.
Тамбовка. Пейзаж за калиткой.
Бывшая Калмыковка. "Святые могилки" духоборских старцев и стариц.
Молельный дом на "святых могилках"
"Могилка Лукерьюшки", Лукерьи Васильевны Калмыковой, которая обустроила их в Закавказье и завещала дела общины Петру Веригину.
Внутри молельного дома на "святых могилках".
Тамбовка. Люба Казакова. Среди духоборов сохранились старые русские говоры - новоросский суржик, донская балачка, старый тамбовский говор. У Любы все глаголы, в не зависимости от спряжения, оканчиваются на "ь" - "думаеть, пишеть, лЮбить"
Гореловка. 10 километров по дороге из Ниноцминды (бывшей Богдановки), и 10 километров до Армениии. Духовный центр духоборов в Джавхетии, место их "сиротского дома". Огромное село, где в основном духоборские дома, почти без остатка заселены теперь армянами и аджарцами.
Сиротский дом в Гореловке, построенный старицей "Лукерьюшкой" Калмыковой. Духовный центр духоборов всего мира, российских, грузинских или канадских.
В гостях у Сухоруковых в Гореловке. Корсетик, который одевается на молебны. Вместе с чепчиком. юбкой, платочком и передничком. Все передается из поколения в поколение, некоторые вещи сшиты еще в середине 19 века. В Гореловке молебны проходят каждое воскресенье и по праздникам - Пасха, Троица, Рождество итд (Духоборы в праздники не верят, но соблюдают и молятся). На столе у Сухоруковых лежит подшивка канадского журнала "Doukhobor". Канадцы помогают, приезжают в Горелвоку. "По русски только не говорят почти. и шапочки духоборские с корсетиками они в Канаду взяли, но не сохранили." Почти все родственники Сухоруковых перебрались в Россию - под Тамбов и в Тульскую область. Сухоруковым жалко хозяйство и могилки предков. А с другой стороны хочется российский паспорт. Но получить его реально только если уезжаешь. Пока они в Гореловке. Надолго ли?
Топливо, заготовленное на зиму.
Скотный двор середины 19 века. Какие то элементы традиционной южно-русской архитектуры в Духобории сохранились лучше, чем в России.
Наличники молельни в комплексе "Сиротского дома".
Село между тем стало армянским и аджарским. Многие дома в запустении, некоторые уже перестроены. Там где все еще живут духоборы - заборчик, как в рязанской деревне. И еще, почти всегда - куст рябины.
По русски говорят мало. По трассе бегут. разгоняя коров клаксонами, маршрутки с надписями на трех яхыках (грузинском, русском и армянском) - "ГЮМРИ" В лавке продают лаваш и "колбас-шмамбас".
Ваня Казаков из Тамбовки. "Представляешь, меня двадцать лет писали армянином. Я духобор, русский, из Грузии. А по советскому паспорту был армянин."
Сидим у Казаковых в Тамбовке. Пьем крепкий кофе по турецки, запиваем его чачей. В буржуйке горят кизяки. Из окна на наше возлияние неодобрительно посматривает индюк.
Ванина мазанка, здесь когда то был молельный дом. 1851 год постройки.
Тамбовка. Сюда нет асфальта, здесь осталось 20-30 жителей. Ваня показывает тетрадь где записаны имена всех умерших здесь. Тетрадь ведется - случайное, но говорящее совпадение - от даты Спитакского землетрясения.
Ваня Казаков: "Скоро закроется перевал, насыпет снега до крыш... останемся здесь одни. А летом приезжай, обязательно приезжай! Когда степь цветет, когда в чабреце можно валяться и смотреть как по небу плывут облака. И всю Москву с собой привози!"
kopanga в ДУХОБОРIЯЛюба Казакова, Село Тамбовка, Самцхе-Джавхети, Грузия
В 1750 году запорожский казак Силуан Колесников пришел на Тамбовщину, выбросил Евангелие и Псалтыри и учредил новое вероисповедание. Вера, основанная Колесниковым, отрицала видимые проявления христианства: церковь, таинства, иконы, священников и богослужебные книги. "Бог есть дух." - учил Колесников. - "Он в нас - мы есмь Бог. Церковь - невидима, состоит из людей, призванных Богом чтобы засеменить добро. Спасение идет от Духа а не по книге печатной. Главное - сердечная вера и любовь к людям." Вместо Библии новая конфессия ввела "животную книгу" - устное предание, содержащее основные постулаты учения.
Официальная церковь живо отреагировала на распространение новой религии среди вверенной ей паствы: всех старейшин ждали тюрьмы и ссылки. Однако принимали они их смиренно и кротко: ведь если в каждом из нас есть Бог, то поднять руку, тем более убить другого человека - это богоборчество и богоубийство. Чтобы отличать последователей Колесникова от прочих сектантов и раскольников, один из православных миссионеров придумал термин "духоборы". Это слово прижились среди самих представителей новой конфессии: "Дух святой внутри нас борется против зла этого мира." - объясняли они свою веру.
Тогда, в веке 18ом, сложно конечно было предположить что на излете следующего, 19ого века через духоборов пройдет основной нерв битвы идей нового времени. Александр Первый, царь полулиберальный, духоборов жаловал и способствовал их мирному расселению в степях Таврии. Николай Первый, бич поморцев и прочих древних христиан, отправил духоборов в ссылку в Закавказье. Там они заселили пустынные тогда высокогорные степи Джавхетии. В первую же зиму на новом месте от голода и эпидемий погибла половина общины. Но оставшиеся отстроились и основали в местности, где сходятся границы современной Турции, Грузии и Армении десять сел с русскими названиями: Богдановка, Гореловка, Спасовка, Орловка, Ефремовка, Калмыкова, Троицкая, Владимировка, Тамбовка и Родионовка.
В Джавхетии духоборы жили скромно и тихо, пока в 1895 году их не постигло новое несчастье. В Закавказье была введена всеобщая воинская повинность. Вера духоборов не позволяла им служить в армии. По наущению своего наставника, Петра Веригина, находившегося, как и почти все старейшины духоборов до него, в ссылке в Сибири, духоборы собрали "все оружие, которое приобрели они, удаляясь от учения Христа, и в знак непротивления злу злом и во исполнение заповеди "не убий" предали сожжению." Исполнено это было на Троицу, с пением псалмов. Тифлисский губернатор Шервашидзе счел выступление духоборов бунтом. Разобраться с непокорными отправили лезгинскую жандармерию, которая устроила в русских селах погром, жгла мазанки, мужчин убивала, а женщин насиловала. Духоборы следовали своей вере и сопротивления не оказывали. Лидеры их были сосланы, остальные были рассеяны по Тифлисской губернии, не более трех семей в каждое село, еще несколько сотен мужчин были отправлены в дисциплинарные части, где многих забили до смерти за неподчинение.
Эта дикость вызвала огромный скандал в России и в особенности за границей, прежде всего потому, что в защиту духоборов высказался находившийся в зените своей славы Лев Толстой. Графу импонировало учение духоборов о непротивлении злу злом. Действуя в русле устоявшихся традиций, русские власти ответили на международный резонанс закручиванием гаек и новыми репрессиями, причем пострадали от них и несколько толстовцев. В конечном итоге, Лев Николаевич организовал сбор средств, вложил в копилку гонорар от своего последнего романа "Воскресение" и оплатил эмиграцию последователей Веригина в Канаду.
На последнем уходящем за океан пароходе старушки в смешных духоборских чепчиках судачили друг с другом: "Если русский царь отпустил всех духоборцев, то скоро потеряет свой престол, потому что Бог уйдет с духоборцами из России". Через тридцать лет старообрядцу Клюеву, в Томской ссылке, в двух зимах от расстрела, приснится пароход со всеми святыми, покидающими русскую землю. На Клюевском пароходе на мостике был виден образ Нерукотворного Спаса. На мостике парохода духоборцев стояло видение нового времени: этнограф, специалист по сектам и сектанству, социалист, революционер, а в недалеком будущем автор агиографических сказок о Ленине и детях - Владимир Бонч-Бруевич.
Впрочем, не все духоборы отправились в Канаду. Меньшая их часть осталась в Джавхетии, где благополучно сохранила свою веру до развала Союза пользуясь относительно либеральными порядками установленными Советской властью в Закавказье. Волна национализма прокатившаяся в конце 80ых-начале 90ых по Закавказью погнала духоборов домой, в давно забытую Россию - сначала в Краснодар, потом, после создания специальной федеральной программы, на Тамбовщину, в Тульскую и Брянскую области. Сейчас в Джавхетии осталось не более сотни духоборов.
Когда в выжженной степи, среди снежных вершин, бесконечных отар, голубых озер и тихо грустящих над ними руин армянских церквей появляются украинские мазанки, не оставляет ощущение что именно здесь та точка, в которой великая волна, выплеснувшаяся из России разбилось пеной о берег. А когда ты сидишь внутри этих мазанок, у буржуйки. топящейся кизяком, и пьешь чай (или что-нибудь покрепче) с удивительно гостеприимными, спокойными, миролюбивыми и обладающими огромным собственным достоинством людьми, понимаешь, что эта пена породила нечто прекрасное. Жалко, конечно, что история пошла с Бонч-Бруевичем, а не с духоборами, но весь океан в пену не выплеснуть.
______________________________
"К императрице Александре Федоровне Романовой.
Господь Бог хранит душу твою, как в сей жизни, так и в будущем веке, сестра Александра.
Я, раб Господа Иисуса Христа, живу в послании и благовествовании Его истины. Нахожусь в ссылке с 1886 г. из Закавказской духоборческой общины. Слово
"духоборец" надо понимать, что мы в духе и душою исповедуем Бога (смотри Евангелие встреча Христа с Самарянкой у колодца.
Умоляю тебя, сестра во Христе Господе -- Александра, упроси супруга свое, Николая, пощадить от гонения христиан на Кавказе. К тебе я обращаюсь, потому что думаю: твое сердце более обращено к Господу Богу. Там же сейчас более страдают женщины и дети: сотни мужей и родителей заключены в тюрьмы и тысячи семей расселены по горским аулам, где властями внушается жителям обращаться грубо. В особенности на женщинах христианках это отражается тяжело! Недавно стали садить и женщин и детей в замки. Вина с нашей стороны та, что мы, по возможности, стараемся стать христианами. В некоторых поступках, может, и недоумеваем.
Тебе, вероятно, известно учение вегетарианства; мы сторонники этих гуманитарных взглядов; недавно оставили употреблять в пищу мясо, пить вино и много такого, что ведет к развратной жизни и затмевает светлость души человека. Не убивая животного, мы человека лишать жизни ни в каком случае не считаем возможным. Убивая простого человека, даже хотя бы и разбойника, нам кажется, что мы решаемся убить Христа, и вот в этом главная причина. Государство требует наших братий обучаться приемам ружья, чтобы хорошо обучаться к убийству. Христиане на это не соглашаются; их сажают в тюрьмы, бьют и морят голодом. Над сестрами же и матерями грубо поношаются, как над женщинами; очень часто там же с насмешками взывая: "где же ваш Бог? почему он вас не спасает?" Бог же наш на небеси и на земли и творит он все, что хочет (Псалмы Давида 113--114). И печально более потому, что все это происходит в христианской стране. Община наша на Кавказе состоит из около 20 тысяч человек. Неужели такое малое количество может оказать вред государственному организму, если с них не брали бы солдат? Сейчас хотя и берут, но бесполезно; 30 человек находятся в Екатериноградской крепости в дисциплинарном батальоне, где над ними только мучаются, производя пытку. Человека мы считаем храмом для Бога живого и готовиться в убийству его, ни в каком случае не можем, хотя бы за это нам угрожали смертью. Самое удобное поселить нас в одном местечке, где мы и жили бы покойно, занимаясь трудом. Все государственные повинности, в форме податей, мы внесем, только не можем быть солдатами.
Если на это правительство сочло бы невозможным согласиться, то пусть бы дало нам право выселиться в одно из европейских государств. Мы охотно попали бы в Англию или, самое удобное, в Америку, где массу имеем братьев в Господе Иисусе Христе.
От полной души прошу Господа о благоденствии вашей семьи.
Раб Христа -- Петр, живущий в ссылке в Обдорске Тобольской губернии."
"Я скажу только, что религиозные наши воззрения, которые мы стараемся проводить в жизнь, основываются на том, "чтобы любить Господа Бога всем сердцем своим и всею душою своею и любить ближнего как самого себя." Бога же мы представляем, что Он есть неограниченная любовь. По силе этой неограниченной, всеобъемлющей любви держится все существующее. Зло разрушает, любовь созидает. Любить ближнего значит осуществлять любовь к Богу. Приобретая любовь, мы разумеем, что приобретаем Бога в сердца наши. В частности мы потому и стараемся, по возможности, не разрушать жизнь, в чем бы она ни была, в особенности же человека. Человек есть храм Бога живого и разрушать его нехорошо.
Почему раньше мы не преследовались? Истинное христианство сыскони преследуется, потому что вредно какому бы то ни было государственному строю. Стань народ исполнять девиз: "Кто ударит тебя в щеку, подставь другую", -- что же произойдет? -- Полнейшее распадение. В результате, конечно,
"К императрице Александре Федоровне Романовой.
Господь Бог хранит душу твою, как в сей жизни, так и в будущем веке, сестра Александра.
Я, раб Господа Иисуса Христа, живу в послании и благовествовании Его истины. Нахожусь в ссылке с 1886 г. из Закавказской духоборческой общины. Слово
"духоборец" надо понимать, что мы в духе и душою исповедуем Бога (смотри Евангелие встреча Христа с Самарянкой у колодца.
Умоляю тебя, сестра во Христе Господе -- Александра, упроси супруга свое, Николая, пощадить от гонения христиан на Кавказе. К тебе я обращаюсь, потому что думаю: твое сердце более обращено к Господу Богу. Там же сейчас более страдают женщины и дети: сотни мужей и родителей заключены в тюрьмы и тысячи семей расселены по горским аулам, где властями внушается жителям обращаться грубо. В особенности на женщинах христианках это отражается тяжело! Недавно стали садить и женщин и детей в замки. Вина с нашей стороны та, что мы, по возможности, стараемся стать христианами. В некоторых поступках, может, и недоумеваем.
Тебе, вероятно, известно учение вегетарианства; мы сторонники этих гуманитарных взглядов; недавно оставили употреблять в пищу мясо, пить вино и много такого, что ведет к развратной жизни и затмевает светлость души человека. Не убивая животного, мы человека лишать жизни ни в каком случае не считаем возможным. Убивая простого человека, даже хотя бы и разбойника, нам кажется, что мы решаемся убить Христа, и вот в этом главная причина. Государство требует наших братий обучаться приемам ружья, чтобы хорошо обучаться к убийству. Христиане на это не соглашаются; их сажают в тюрьмы, бьют и морят голодом. Над сестрами же и матерями грубо поношаются, как над женщинами; очень часто там же с насмешками взывая: "где же ваш Бог? почему он вас не спасает?" Бог же наш на небеси и на земли и творит он все, что хочет (Псалмы Давида 113--114). И печально более потому, что все это происходит в христианской стране. Община наша на Кавказе состоит из около 20 тысяч человек. Неужели такое малое количество может оказать вред государственному организму, если с них не брали бы солдат? Сейчас хотя и берут, но бесполезно; 30 человек находятся в Екатериноградской крепости в дисциплинарном батальоне, где над ними только мучаются, производя пытку. Человека мы считаем храмом для Бога живого и готовиться в убийству его, ни в каком случае не можем, хотя бы за это нам угрожали смертью. Самое удобное поселить нас в одном местечке, где мы и жили бы покойно, занимаясь трудом. Все государственные повинности, в форме податей, мы внесем, только не можем быть солдатами.
Если на это правительство сочло бы невозможным согласиться, то пусть бы дало нам право выселиться в одно из европейских государств. Мы охотно попали бы в Англию или, самое удобное, в Америку, где массу имеем братьев в Господе Иисусе Христе.
От полной души прошу Господа о благоденствии вашей семьи.
Раб Христа -- Петр, живущий в ссылке в Обдорске Тобольской губернии."
"Я скажу только, что религиозные наши воззрения, которые мы стараемся проводить в жизнь, основываются на том, "чтобы любить Господа Бога всем сердцем своим и всею душою своею и любить ближнего как самого себя." Бога же мы представляем, что Он есть неограниченная любовь. По силе этой неограниченной, всеобъемлющей любви держится все существующее. Зло разрушает, любовь созидает. Любить ближнего значит осуществлять любовь к Богу. Приобретая любовь, мы разумеем, что приобретаем Бога в сердца наши. В частности мы потому и стараемся, по возможности, не разрушать жизнь, в чем бы она ни была, в особенности же человека. Человек есть храм Бога живого и разрушать его нехорошо.
Почему раньше мы не преследовались? Истинное христианство сыскони преследуется, потому что вредно какому бы то ни было государственному строю. Стань народ исполнять девиз: "Кто ударит тебя в щеку, подставь другую", -- что же произойдет? -- Полнейшее распадение. В результате, конечно,
образовалось бы полное воссоединение народов, но люди боятся довериться друг другу."
Из письма наставника духоборов Петра Веригина толстовцу Трегубову.
"Вот строения, то есть деревня; многие избы накренились на бок, в них еле-еле мерцает огонек. Их убогая обстановка и угрюмые их обитатели: мущины большею частью в "портяных" рубахах, подвязаны пояском, женщины в таких же короткого покроя юбках, их -- этих жильцов -- сыновья и дочери с доверчивыми физиономиями. И все это молчаливо говорит: "Мы обобраны, но мы терпим." Даже лучина и та с треском высказывает свою грусть: "Я не высушена, потому так тускло горю, а тут кто-то, как будто моя товарка, взяла наполовину от меня света."
Вторая картина: Москва с ее площадью, на которой снег, если перебьется от быстрой и частой езды в пыль, его свозят и посыпают "свежего". Эти гигантские двух-трех-этажные дома, говорящие со смехом: "Мы высоки и стройны за счет своих меныших сестер -- деревенских избушек." Люди смеющиеся и в смехе своем выражающие: "Посмотрите на нас, мы обобрали своих братий, которых вы видели в деревне, и беспечно радуемся. Значит, мы умны." Женщины также стараются показать свои чересчур пышные и долгие платья, говорящие с улыбкой: "Что же особенного, если мы из обрезков юбок своих меньших сестер -- деревенских баб -- пошили себе долгие "приличные" одежды; ведь надо же кому-нибудь и покрасоваться." Даже газовые рожки на площади, -- не говоря уже о люстрах в домах -- и те говорят: "Мы горим и так ярко пылаем за счет отобранного наполовину света от лучин."
Из письма наставника духоборов Петра Веригина
Из письма наставника духоборов Петра Веригина толстовцу Трегубову.
"Вот строения, то есть деревня; многие избы накренились на бок, в них еле-еле мерцает огонек. Их убогая обстановка и угрюмые их обитатели: мущины большею частью в "портяных" рубахах, подвязаны пояском, женщины в таких же короткого покроя юбках, их -- этих жильцов -- сыновья и дочери с доверчивыми физиономиями. И все это молчаливо говорит: "Мы обобраны, но мы терпим." Даже лучина и та с треском высказывает свою грусть: "Я не высушена, потому так тускло горю, а тут кто-то, как будто моя товарка, взяла наполовину от меня света."
Вторая картина: Москва с ее площадью, на которой снег, если перебьется от быстрой и частой езды в пыль, его свозят и посыпают "свежего". Эти гигантские двух-трех-этажные дома, говорящие со смехом: "Мы высоки и стройны за счет своих меныших сестер -- деревенских избушек." Люди смеющиеся и в смехе своем выражающие: "Посмотрите на нас, мы обобрали своих братий, которых вы видели в деревне, и беспечно радуемся. Значит, мы умны." Женщины также стараются показать свои чересчур пышные и долгие платья, говорящие с улыбкой: "Что же особенного, если мы из обрезков юбок своих меньших сестер -- деревенских баб -- пошили себе долгие "приличные" одежды; ведь надо же кому-нибудь и покрасоваться." Даже газовые рожки на площади, -- не говоря уже о люстрах в домах -- и те говорят: "Мы горим и так ярко пылаем за счет отобранного наполовину света от лучин."
Из письма наставника духоборов Петра Веригина
Село Тамбовка. Типичный духоборский дом, построен в 1851 году. Дерево, побелка от летней жары, земляная крыша от лютых зимних морозов.
Тамбовка. Пейзаж за калиткой.
Бывшая Калмыковка. "Святые могилки" духоборских старцев и стариц.
Молельный дом на "святых могилках"
"Могилка Лукерьюшки", Лукерьи Васильевны Калмыковой, которая обустроила их в Закавказье и завещала дела общины Петру Веригину.
Внутри молельного дома на "святых могилках".
Тамбовка. Люба Казакова. Среди духоборов сохранились старые русские говоры - новоросский суржик, донская балачка, старый тамбовский говор. У Любы все глаголы, в не зависимости от спряжения, оканчиваются на "ь" - "думаеть, пишеть, лЮбить"
Гореловка. 10 километров по дороге из Ниноцминды (бывшей Богдановки), и 10 километров до Армениии. Духовный центр духоборов в Джавхетии, место их "сиротского дома". Огромное село, где в основном духоборские дома, почти без остатка заселены теперь армянами и аджарцами.
Сиротский дом в Гореловке, построенный старицей "Лукерьюшкой" Калмыковой. Духовный центр духоборов всего мира, российских, грузинских или канадских.
В гостях у Сухоруковых в Гореловке. Корсетик, который одевается на молебны. Вместе с чепчиком. юбкой, платочком и передничком. Все передается из поколения в поколение, некоторые вещи сшиты еще в середине 19 века. В Гореловке молебны проходят каждое воскресенье и по праздникам - Пасха, Троица, Рождество итд (Духоборы в праздники не верят, но соблюдают и молятся). На столе у Сухоруковых лежит подшивка канадского журнала "Doukhobor". Канадцы помогают, приезжают в Горелвоку. "По русски только не говорят почти. и шапочки духоборские с корсетиками они в Канаду взяли, но не сохранили." Почти все родственники Сухоруковых перебрались в Россию - под Тамбов и в Тульскую область. Сухоруковым жалко хозяйство и могилки предков. А с другой стороны хочется российский паспорт. Но получить его реально только если уезжаешь. Пока они в Гореловке. Надолго ли?
Топливо, заготовленное на зиму.
Скотный двор середины 19 века. Какие то элементы традиционной южно-русской архитектуры в Духобории сохранились лучше, чем в России.
Наличники молельни в комплексе "Сиротского дома".
Село между тем стало армянским и аджарским. Многие дома в запустении, некоторые уже перестроены. Там где все еще живут духоборы - заборчик, как в рязанской деревне. И еще, почти всегда - куст рябины.
По русски говорят мало. По трассе бегут. разгоняя коров клаксонами, маршрутки с надписями на трех яхыках (грузинском, русском и армянском) - "ГЮМРИ" В лавке продают лаваш и "колбас-шмамбас".
Ваня Казаков из Тамбовки. "Представляешь, меня двадцать лет писали армянином. Я духобор, русский, из Грузии. А по советскому паспорту был армянин."
Сидим у Казаковых в Тамбовке. Пьем крепкий кофе по турецки, запиваем его чачей. В буржуйке горят кизяки. Из окна на наше возлияние неодобрительно посматривает индюк.
Ваня Казаков: "Скоро закроется перевал, насыпет снега до крыш... останемся здесь одни. А летом приезжай, обязательно приезжай! Когда степь цветет, когда в чабреце можно валяться и смотреть как по небу плывут облака. И всю Москву с собой привози!"
