![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mariureОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
morozowvp в Записки олимпийского строителя. О сочинских следователях..., часть 4
morozowvp в Записки олимпийского строителя. О сочинских следователях..., часть 4Глава 4
История с подсыпкой территории началась с совещания в Дирекции «Олимпстроя», которая располагалась в центре Сочи. Совещание состоялось в сентябре 2009 года, через пару недель после подписания контракта между «Олимпстроем» и «Москонверспром» о проектировании и строительстве поселка на улице Таврическая в Адлере, Сочи.
Совещание проходило в кабинете руководителя Дирекции Максима Иваницкого (у нас в компании проходил под кличкой «Укуренный дохлик»). Кроме него в совещании, от «Олимпстроя», принимал участие главный инженер дирекции Алексей Чабров (по кличке «Боров»). На совещание должны были приехать из Москвы кураторы проектных работ Максим Козлов и Виктор Двойченков, но они остались в Москве и были на телефонной связи. От «Москонверспрома», кроме меня, участвовал Виктор Гаврилович Бородин.
К этому времени я знал, что вместо нас выиграть тендер,по планам Краснодарской администрации и «Олимпстроя» времен Колодяжного и безраздельного господства клана Ткачева, должна была краснодарская фирма вместе с двумя краснодарским проектным институтом.
После снятия Колодяжного, прихода в руководство Таймураза Боллоева со своей командой, включая делегированного от Лужкова и Косована (читай: от мэрии Москвы) Гребенюка, последовавшей за этим неразберихи, в которой победителем тендера на генеральный подряд стал никому не обещавший откатов, но имевший уникальный послужной список «Москонверспром», от участия краснодарских строителей в этом проекте пришлось забыть. Однако, Краснодар пытался сохранить свое влияние, защитить свои интересы проталкивая к нам, через своих людей в «Олимпстрое», в субподрядчики своих проектировщиков.
В Москве Козлов и Двойченков сообщили нам, что краснодарские проектные организации «Краснодаргражданпроект» (дома, дороги, сети) и «Росинтеко» (изыскания) уже давно работают над проектом, который «фактически» готов. Мы запросили подготовленную часть проекта, чтобы оценить объемы и качество выполненных работ, и то, что мы получили, нас не удовлетворило: «Краснодаргражданпроект» представил картинки двух домов (одно- и двухэтажных), которые можно было найти в любом архитектурном альбоме, а «Росинтеко» дала кусок изысканий, который при ближайшем рассмотрении нашими специалистами оказался выдернутым из другого проекта. Нам попытались впихнуть тухлятину, причем чужую, выдавая за свежее мясо со своей фермы.
Я об этом сказал Гребенюку, а Ирина встретилась с Козловым и Двойченковым и рассказала о наших сомнениях. Все уверяли нас, что «практически все есть», и Иваницкий и Чабров могут продемонстрировать это в Сочи. Они настаивали на скорейшем начале строительных работ, говорили о том, что мы можем сорвать сроки строительства всех олимпийских объектов, потому, что без строительства поселка нельзя будет переселить людей с земель, которые выделены под строительство стадионов, что наш объект должен быть сдан первым и так далее в том же духе. Давили они, доходя до истерики, и это меня смущало: я понимал, что оказывая давление, они не дают мне ни времени, ни возможности разобраться, заставляют принимать решения на основе информации, которая ничем не подкреплена.
Я не хотел брать субподрядчиков. У нас сохранились группы проектировщиков в Москве и Сочи, были филиалы, где работали только проектировщики, в Иваново и Калуге, специализированная компания «Москонверспроект» в Великом Новгороде. Им нужны были объемы, нужна была работа. Отдавать проектирование на сторону, в Краснодар, я не хотел. Кроме того, я подозревал, что краснодарские проектные организации не лучше сочинских, за которых нам уже пришлось переделывать и доделывать проект реконструкции корпуса «Приморский» в санатории «Сочи». Представленный нам проект был выполнен меньше, чем на половину, хотя работа была принята по акту, а деньги, выделенные на проектные работы, все были выплачены Управлением делами президента сочинскому проектному институту еще до объявления тендера на строительные работы. Я подозревал, что здесь будет та же система: Проект оплачивается полностью, выполняется наполовину, деньги делятся, а проект дорабатывает генеральный подрядчик за свой счет, пытаясь проектными решениями поднять оплату строительных работ, чтобы покрыть потери.
Я об этом сказал на совещании у Иваницкого. Олимпстроевцы со мной дружно не согласились. Вообще, надо сказать, что на совещаниях олимпстроевцы почти всегда действовали слаженно и сообща, хотя внешне и по характеру сильно отличались.
Иваницкий, очень худой, весь как на шарнирах, алкогольные напитки не употреблял, любил покурить папироску (мы подозревали, что папироски не всегда были обычные) или сигарки и производил впечатление в меру разумного и в меру хитрого молодого человека. Он был из Новороссийска. Как и другие сотрудники его дирекции, он не имел опыта работы на таких сложных и запутанных проектах, как олимпийское строительство, но чувствовалось, что, в отличие от других, он начинал понимать, куда попал и во что вляпался.
Чабров был похож на отдохнувшего и отъевшегося бывшего прапорщика, служившего в охране на зоне. Или бывшего зэка, отбывавшего срок за бандитизм. Пальцы у него были в татуировках в виде колец. Мне было понятно, что он имеет мнение не свое, а начальства, и чем выше было начальство, тем крепче было его мнение.
Перед совещанием Гаврилыч напомнил мне:
- Надо у них требовать разрешение на строительство. Тут нужно все делать по закону. А то они потом…не отобьешься. Тут кого-то точно уроют… Я Гребенюка знаю. Вижу, к чему тянется… тут кого-нибудь, точно, закопают.
Меня волновало не только разрешение на строительство. В это время мы с трудом выцарапывали технику из санатория «Сочи», слухи о конфликте с УДП РФ распространялись по городу. Наверняка, дошли до «Олимпстроя». Мне надо было избежать войны на два фронта. Хотя бы на время.
- Говорят, что там археологи выступают,- не унимался Гаврилыч.- Там захоронения какие-то. Не получим разрешение, за…бут! И экологи тоже з…бут. И олимстроевцы з…бут. Все з…бут. Гаврилыч без мата разговаривать не умел, и распространял вокруг себя любовь и умение разговаривать матом, как Чернобыль радиацию.
- Я понял. Я буду с ними бодаться по проектным работам и срокам, а ты дави на разрешение, - сказал я, походя к двери в кабинет Иваницкого. Гаврилыч кивнул.
На совещании разгорелся спор. Я сказал, что нам вообще не нужны подрядчики по проектированию.
- У нас есть свое проектное подразделение в Сочи, полностью оснащенное техникой,- сказал я.- Мы можем здесь печатать чертежи любого формата, делать дизайн, хоть видеофильм в 3dmax. Есть проектное подразделения в Москве, Калуге, Иваново и проектный институт «Москонверспроект» в Великом Новгороде. Нам их обеспечивать работой и заработками надо, а не отдавать работу другим. И делать все это мы можем быстро и качественно. Нам нужны будут подрядчики только по некоторым видам изысканий, но мы недавно выполнили большой комплекс изысканий здесь же, в Сочи, на комплексе «Дагомыс», знаем хорошо местные фирмы и можем привлечь их, а не краснодарские.
– Но они уже сделали проект! – воскликнул Иваницкий, закуривая сигарку. – Сколько времени вы будете делать изыскания, потом проект? Минимум четыре месяца. А стройка будет стоять. Мы это позволить не можем. Гребенюк этого не позволит. Надо сейчас начинать!
– А когда будет разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч.
– Вы деньги за проект получите, – сказал Чабров.- Первые чертежи из Краснодара получите и сразу нам отдадите. Мы их примем по акту. У вас будет выполнение плана.
– Да! У вас же выполнение уже запланировано. В сентябре уже сорок миллионов рублей вы должны освоить. А как вы это освоите без проекта? Часть забора поставите вокруг поля и вагончики с техникой завезете, так мы у вас это не примем. Проекта нет. Ничего нет. Без проекта не примем. А освоение дать надо. Каждый месяц в правительство докладываем. – А где разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч. Он свое дело знал туго.
– Разрешение будет, – лениво, но уверенно сказал Чабров. – Главное – проект. У вас его нет, а у них есть.
– У них тоже проекта нет, – сказал я. – То, что мы видели, – это не проект. У них тоже ноль. Лучше мы сами начнем с нуля, чем бегать за другими. Своих я заставлю делать быстро, а вот кубанцов вряд ли.
- Нужно разрешение на строительство. Не х… проектировать, если нет разрешения. Археологи, говорят уже того… З…бут. Точно. К бабке не ходи. И экологи все вагончики перевернут, - Гаврилыч напирал, подтверждая свою кличку «Горыныч».- Не х… дергаться без разрешения. Под клиентом дергайтесь.
– Все у них есть. Сейчас. – Иваницкий делал вид, что Гаврилыча не слышит. Он набрал по телефону номер директора «Краснодаргражданпроекта» Погосяна. – Владимир Марспетович, что же вы не показали проект «Москонверспрому»? Надо было показать побольше. Вы за месяц выдадите окончательный вариант? Ну, вот! Они выдадут. Все, договорились. В течение месяца вы выдаете полный проект по домам и коммуникациям.
Мы с Гаврилычем переглянулись. Было ясно, что «Олимпстрой» хочет пропустить и принять по актам недовыполненный проект. Возникали вопросы: Нужно ли нам это? Чем это нам грозит? Кто кого после этого будет держать за глотку? Потом Иваницкий набрал телефон директора «Росинтеко» Кисленко:
– Роман, ты почему не показал «Москонверспрому» проект?.. Морозов говорит, что вообще левый кусок… Мать твою! Ты за…бал! Ты хочешь, чтобы с тобой подписали контракт? Тогда показывай, а иначе пролетишь! – Иваницкий повесил трубку. – Они боятся, что вы получите проекты, скопируете и используете, а контракты с ними не подпишете. Вот и не дают. Но мы-то проекты видели! У нас на совещаниях проекты рассматривались. Чабров как главный инженер этими проектами занимался. Максим Козлов с Двойченковым. Гребенюк проектные решения сам утверждал!
– Так дайте нам то, что у вас есть. Здесь, в Сочи. Мы хоть это посмотрим, – предложил я.
– Нет у нас ничего. Все у них. Они же официально нам ничего не сдавали. Давайте, под наше с Чабровым слово, подписывайте контракты. В течение месяца вы сдаете проект, получаете 40 миллионов рублей освоения, оплачиваем вам, за вычетом аванса. И вы спокойно строите, укладываясь в сроки. Другого пути нет. Другой путь – вы срываете сроки, а это вопрос политический. Переселенцев надо вывозить, освобождать участки для строительства других олимпийских объектов. Если вы сорвете сроки, будут сорваны сроки ввода спортивных объектов. А за это нас всех убьют. Мы тут заложники – больше, чем вы. Мы сами, прежде всего, заинтересованы, чтобы вы получили проект. Сами будем заставлять и гнать их, если что.
– А когда будет разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч, глядя на Иваницкого подозрительно.- Какое на х... освоение без разрешения?!
– Да будет разрешение, – сказал Чабров Бородину, глядя на него, как на любопытного и не в меру активного ребенка, который сильно мешает занятому дяде. – Без разрешения строить нельзя. Мы сами заинтересованы, чтобы разрешение было быстрее, проект был быстрее, работы начались. Вы же сами это прекрасно понимаете.
- Максим,- сказал я. – Мы с Гаврилычем все это прошли. И не один раз. С Управлением делами президента прошли так, что до сих пор икается. Нам там тоже гарантировали работу субподрядчиков, которых рекомендовали. И проектировщики были, за которыми проект переделывать пришлось. И заново проектировать целые разделы. Я уже получал «выполненный» проект, в котором не было дорог, сетей, инженерии, в том числе электрики. Вы знаете, какие чертежи нам были даны для строительств бетонных конструкций на «Приморском» в санатории «Сочи»? … Старые чертежи за штампом «Моспроекта – 2». А в штампе было написано: «Кремлевский Дворец Съездов». Так Государственный Кремлевский Дворец назывался при Советской власти. То есть чертежи были 60-х годов, когда КДС строился! Кстати, секретная документация была… и осталась. А кто-то из Кремля в помощь местным проектировщикам скинул. Могу сказать, кто…
- Не надо,- сказал Чабров.
- Нам эти истории не нужны,- сказал Иваницкий, с интересом глядя на меня.
- И строители субподрядчики были, которые, по словам «Управделами президента, «все могли», но не хрена не делали, а выгонять их не позволяли.
- И выгоняли их на х…- добавил Гаврилыч.- И ваших краснодарцев, если делать ни х… не будут, выгоним в три шеи.
Иваницкий и Чабров возмутились.
– Да над нами тут проверяющих сидит куча. Все контролируется Службой безопасности. Это Управление делами может себе что-то позволить, а нас тут сразу съедят.
- А разрешение будет?- Гаврилыч спросил строго, как настоящий полковник.
- Да будет!!- заорал Иваницкий.- Ты, Виктор Гаврилыч, уже за…бал всех тут со своим разрешением! Все боишься, что археологи тебя за…бут, что экологи, а сам уже нас за…бал по самые нехочу!
- Ну, смотри, Максим,- сказал Гаврилыч.- А то я тебя … знаешь.
- Знаю! За…бешь!
- Вот, вот!
«Москонверспром» ушел с объекта 24 июня 2010 года, через десять месяцев после описанного разговора. Разрешения на строительство я так и не видел. Говорят, что оно все-таки было получено, но вручили его (надеюсь, торжественно, хотя это событие, кроме нас, мало кто мог по достоинству оценить) «СУ-155», которое зашло на площадку после нас, где уже стояло 24 дома. А может и не получило, потому что в Лужкова из Москвы «ушли», его команду тоже, и «СУ-155» убрали с объекта. Со скандалом и с угрозой уголовного дела.
(Продолжение следует
История с подсыпкой территории началась с совещания в Дирекции «Олимпстроя», которая располагалась в центре Сочи. Совещание состоялось в сентябре 2009 года, через пару недель после подписания контракта между «Олимпстроем» и «Москонверспром» о проектировании и строительстве поселка на улице Таврическая в Адлере, Сочи.
Совещание проходило в кабинете руководителя Дирекции Максима Иваницкого (у нас в компании проходил под кличкой «Укуренный дохлик»). Кроме него в совещании, от «Олимпстроя», принимал участие главный инженер дирекции Алексей Чабров (по кличке «Боров»). На совещание должны были приехать из Москвы кураторы проектных работ Максим Козлов и Виктор Двойченков, но они остались в Москве и были на телефонной связи. От «Москонверспрома», кроме меня, участвовал Виктор Гаврилович Бородин.
К этому времени я знал, что вместо нас выиграть тендер,по планам Краснодарской администрации и «Олимпстроя» времен Колодяжного и безраздельного господства клана Ткачева, должна была краснодарская фирма вместе с двумя краснодарским проектным институтом.
После снятия Колодяжного, прихода в руководство Таймураза Боллоева со своей командой, включая делегированного от Лужкова и Косована (читай: от мэрии Москвы) Гребенюка, последовавшей за этим неразберихи, в которой победителем тендера на генеральный подряд стал никому не обещавший откатов, но имевший уникальный послужной список «Москонверспром», от участия краснодарских строителей в этом проекте пришлось забыть. Однако, Краснодар пытался сохранить свое влияние, защитить свои интересы проталкивая к нам, через своих людей в «Олимпстрое», в субподрядчики своих проектировщиков.
В Москве Козлов и Двойченков сообщили нам, что краснодарские проектные организации «Краснодаргражданпроект» (дома, дороги, сети) и «Росинтеко» (изыскания) уже давно работают над проектом, который «фактически» готов. Мы запросили подготовленную часть проекта, чтобы оценить объемы и качество выполненных работ, и то, что мы получили, нас не удовлетворило: «Краснодаргражданпроект» представил картинки двух домов (одно- и двухэтажных), которые можно было найти в любом архитектурном альбоме, а «Росинтеко» дала кусок изысканий, который при ближайшем рассмотрении нашими специалистами оказался выдернутым из другого проекта. Нам попытались впихнуть тухлятину, причем чужую, выдавая за свежее мясо со своей фермы.
Я об этом сказал Гребенюку, а Ирина встретилась с Козловым и Двойченковым и рассказала о наших сомнениях. Все уверяли нас, что «практически все есть», и Иваницкий и Чабров могут продемонстрировать это в Сочи. Они настаивали на скорейшем начале строительных работ, говорили о том, что мы можем сорвать сроки строительства всех олимпийских объектов, потому, что без строительства поселка нельзя будет переселить людей с земель, которые выделены под строительство стадионов, что наш объект должен быть сдан первым и так далее в том же духе. Давили они, доходя до истерики, и это меня смущало: я понимал, что оказывая давление, они не дают мне ни времени, ни возможности разобраться, заставляют принимать решения на основе информации, которая ничем не подкреплена.
Я не хотел брать субподрядчиков. У нас сохранились группы проектировщиков в Москве и Сочи, были филиалы, где работали только проектировщики, в Иваново и Калуге, специализированная компания «Москонверспроект» в Великом Новгороде. Им нужны были объемы, нужна была работа. Отдавать проектирование на сторону, в Краснодар, я не хотел. Кроме того, я подозревал, что краснодарские проектные организации не лучше сочинских, за которых нам уже пришлось переделывать и доделывать проект реконструкции корпуса «Приморский» в санатории «Сочи». Представленный нам проект был выполнен меньше, чем на половину, хотя работа была принята по акту, а деньги, выделенные на проектные работы, все были выплачены Управлением делами президента сочинскому проектному институту еще до объявления тендера на строительные работы. Я подозревал, что здесь будет та же система: Проект оплачивается полностью, выполняется наполовину, деньги делятся, а проект дорабатывает генеральный подрядчик за свой счет, пытаясь проектными решениями поднять оплату строительных работ, чтобы покрыть потери.
Я об этом сказал на совещании у Иваницкого. Олимпстроевцы со мной дружно не согласились. Вообще, надо сказать, что на совещаниях олимпстроевцы почти всегда действовали слаженно и сообща, хотя внешне и по характеру сильно отличались.
Иваницкий, очень худой, весь как на шарнирах, алкогольные напитки не употреблял, любил покурить папироску (мы подозревали, что папироски не всегда были обычные) или сигарки и производил впечатление в меру разумного и в меру хитрого молодого человека. Он был из Новороссийска. Как и другие сотрудники его дирекции, он не имел опыта работы на таких сложных и запутанных проектах, как олимпийское строительство, но чувствовалось, что, в отличие от других, он начинал понимать, куда попал и во что вляпался.
Чабров был похож на отдохнувшего и отъевшегося бывшего прапорщика, служившего в охране на зоне. Или бывшего зэка, отбывавшего срок за бандитизм. Пальцы у него были в татуировках в виде колец. Мне было понятно, что он имеет мнение не свое, а начальства, и чем выше было начальство, тем крепче было его мнение.
Перед совещанием Гаврилыч напомнил мне:
- Надо у них требовать разрешение на строительство. Тут нужно все делать по закону. А то они потом…не отобьешься. Тут кого-то точно уроют… Я Гребенюка знаю. Вижу, к чему тянется… тут кого-нибудь, точно, закопают.
Меня волновало не только разрешение на строительство. В это время мы с трудом выцарапывали технику из санатория «Сочи», слухи о конфликте с УДП РФ распространялись по городу. Наверняка, дошли до «Олимпстроя». Мне надо было избежать войны на два фронта. Хотя бы на время.
- Говорят, что там археологи выступают,- не унимался Гаврилыч.- Там захоронения какие-то. Не получим разрешение, за…бут! И экологи тоже з…бут. И олимстроевцы з…бут. Все з…бут. Гаврилыч без мата разговаривать не умел, и распространял вокруг себя любовь и умение разговаривать матом, как Чернобыль радиацию.
- Я понял. Я буду с ними бодаться по проектным работам и срокам, а ты дави на разрешение, - сказал я, походя к двери в кабинет Иваницкого. Гаврилыч кивнул.
На совещании разгорелся спор. Я сказал, что нам вообще не нужны подрядчики по проектированию.
- У нас есть свое проектное подразделение в Сочи, полностью оснащенное техникой,- сказал я.- Мы можем здесь печатать чертежи любого формата, делать дизайн, хоть видеофильм в 3dmax. Есть проектное подразделения в Москве, Калуге, Иваново и проектный институт «Москонверспроект» в Великом Новгороде. Нам их обеспечивать работой и заработками надо, а не отдавать работу другим. И делать все это мы можем быстро и качественно. Нам нужны будут подрядчики только по некоторым видам изысканий, но мы недавно выполнили большой комплекс изысканий здесь же, в Сочи, на комплексе «Дагомыс», знаем хорошо местные фирмы и можем привлечь их, а не краснодарские.
– Но они уже сделали проект! – воскликнул Иваницкий, закуривая сигарку. – Сколько времени вы будете делать изыскания, потом проект? Минимум четыре месяца. А стройка будет стоять. Мы это позволить не можем. Гребенюк этого не позволит. Надо сейчас начинать!
– А когда будет разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч.
– Вы деньги за проект получите, – сказал Чабров.- Первые чертежи из Краснодара получите и сразу нам отдадите. Мы их примем по акту. У вас будет выполнение плана.
– Да! У вас же выполнение уже запланировано. В сентябре уже сорок миллионов рублей вы должны освоить. А как вы это освоите без проекта? Часть забора поставите вокруг поля и вагончики с техникой завезете, так мы у вас это не примем. Проекта нет. Ничего нет. Без проекта не примем. А освоение дать надо. Каждый месяц в правительство докладываем. – А где разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч. Он свое дело знал туго.
– Разрешение будет, – лениво, но уверенно сказал Чабров. – Главное – проект. У вас его нет, а у них есть.
– У них тоже проекта нет, – сказал я. – То, что мы видели, – это не проект. У них тоже ноль. Лучше мы сами начнем с нуля, чем бегать за другими. Своих я заставлю делать быстро, а вот кубанцов вряд ли.
- Нужно разрешение на строительство. Не х… проектировать, если нет разрешения. Археологи, говорят уже того… З…бут. Точно. К бабке не ходи. И экологи все вагончики перевернут, - Гаврилыч напирал, подтверждая свою кличку «Горыныч».- Не х… дергаться без разрешения. Под клиентом дергайтесь.
– Все у них есть. Сейчас. – Иваницкий делал вид, что Гаврилыча не слышит. Он набрал по телефону номер директора «Краснодаргражданпроекта» Погосяна. – Владимир Марспетович, что же вы не показали проект «Москонверспрому»? Надо было показать побольше. Вы за месяц выдадите окончательный вариант? Ну, вот! Они выдадут. Все, договорились. В течение месяца вы выдаете полный проект по домам и коммуникациям.
Мы с Гаврилычем переглянулись. Было ясно, что «Олимпстрой» хочет пропустить и принять по актам недовыполненный проект. Возникали вопросы: Нужно ли нам это? Чем это нам грозит? Кто кого после этого будет держать за глотку? Потом Иваницкий набрал телефон директора «Росинтеко» Кисленко:
– Роман, ты почему не показал «Москонверспрому» проект?.. Морозов говорит, что вообще левый кусок… Мать твою! Ты за…бал! Ты хочешь, чтобы с тобой подписали контракт? Тогда показывай, а иначе пролетишь! – Иваницкий повесил трубку. – Они боятся, что вы получите проекты, скопируете и используете, а контракты с ними не подпишете. Вот и не дают. Но мы-то проекты видели! У нас на совещаниях проекты рассматривались. Чабров как главный инженер этими проектами занимался. Максим Козлов с Двойченковым. Гребенюк проектные решения сам утверждал!
– Так дайте нам то, что у вас есть. Здесь, в Сочи. Мы хоть это посмотрим, – предложил я.
– Нет у нас ничего. Все у них. Они же официально нам ничего не сдавали. Давайте, под наше с Чабровым слово, подписывайте контракты. В течение месяца вы сдаете проект, получаете 40 миллионов рублей освоения, оплачиваем вам, за вычетом аванса. И вы спокойно строите, укладываясь в сроки. Другого пути нет. Другой путь – вы срываете сроки, а это вопрос политический. Переселенцев надо вывозить, освобождать участки для строительства других олимпийских объектов. Если вы сорвете сроки, будут сорваны сроки ввода спортивных объектов. А за это нас всех убьют. Мы тут заложники – больше, чем вы. Мы сами, прежде всего, заинтересованы, чтобы вы получили проект. Сами будем заставлять и гнать их, если что.
– А когда будет разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч, глядя на Иваницкого подозрительно.- Какое на х... освоение без разрешения?!
– Да будет разрешение, – сказал Чабров Бородину, глядя на него, как на любопытного и не в меру активного ребенка, который сильно мешает занятому дяде. – Без разрешения строить нельзя. Мы сами заинтересованы, чтобы разрешение было быстрее, проект был быстрее, работы начались. Вы же сами это прекрасно понимаете.
- Максим,- сказал я. – Мы с Гаврилычем все это прошли. И не один раз. С Управлением делами президента прошли так, что до сих пор икается. Нам там тоже гарантировали работу субподрядчиков, которых рекомендовали. И проектировщики были, за которыми проект переделывать пришлось. И заново проектировать целые разделы. Я уже получал «выполненный» проект, в котором не было дорог, сетей, инженерии, в том числе электрики. Вы знаете, какие чертежи нам были даны для строительств бетонных конструкций на «Приморском» в санатории «Сочи»? … Старые чертежи за штампом «Моспроекта – 2». А в штампе было написано: «Кремлевский Дворец Съездов». Так Государственный Кремлевский Дворец назывался при Советской власти. То есть чертежи были 60-х годов, когда КДС строился! Кстати, секретная документация была… и осталась. А кто-то из Кремля в помощь местным проектировщикам скинул. Могу сказать, кто…
- Не надо,- сказал Чабров.
- Нам эти истории не нужны,- сказал Иваницкий, с интересом глядя на меня.
- И строители субподрядчики были, которые, по словам «Управделами президента, «все могли», но не хрена не делали, а выгонять их не позволяли.
- И выгоняли их на х…- добавил Гаврилыч.- И ваших краснодарцев, если делать ни х… не будут, выгоним в три шеи.
Иваницкий и Чабров возмутились.
– Да над нами тут проверяющих сидит куча. Все контролируется Службой безопасности. Это Управление делами может себе что-то позволить, а нас тут сразу съедят.
- А разрешение будет?- Гаврилыч спросил строго, как настоящий полковник.
- Да будет!!- заорал Иваницкий.- Ты, Виктор Гаврилыч, уже за…бал всех тут со своим разрешением! Все боишься, что археологи тебя за…бут, что экологи, а сам уже нас за…бал по самые нехочу!
- Ну, смотри, Максим,- сказал Гаврилыч.- А то я тебя … знаешь.
- Знаю! За…бешь!
- Вот, вот!
«Москонверспром» ушел с объекта 24 июня 2010 года, через десять месяцев после описанного разговора. Разрешения на строительство я так и не видел. Говорят, что оно все-таки было получено, но вручили его (надеюсь, торжественно, хотя это событие, кроме нас, мало кто мог по достоинству оценить) «СУ-155», которое зашло на площадку после нас, где уже стояло 24 дома. А может и не получило, потому что в Лужкова из Москвы «ушли», его команду тоже, и «СУ-155» убрали с объекта. Со скандалом и с угрозой уголовного дела.
(Продолжение следует
