![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
По поводу комментариев.
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
tareeva в По поводу комментариев.
tareeva в По поводу комментариев.Дорогие френды!
У нас в «Интеллигентcкой штучке» эпидемия гриппа, 2 недели никто не приходил.
Поэтому я реагирую на комментарии с большим опозданием. События развиваются, и тема отчасти утратила
актуальность, все же я хочу, чтобы вы этот текст прочли.
Дорогие френды! На последние 3 поста (до 14 февраля) было 1000 с лишним комментариев. Достаточно
большой массив, чтобы анализировать и делать выводы. Несколько человек меня поддержали. Спасибо за
поддержку, важно знать, что ты не совсем один. Но даже если бы я была совсем одна, это не изменило
бы моей позиции и моего поведения. Я верю в то, во что верю, и делаю то, что должно по моему разумению.
Большинство комментариев содержит брань, часто нецензурную. Я на авторов не в обиде, ибо не ведают, что
творят. Впрочем, некоторые ведают и почти сознательно становятся на сторону зла. Им нравится зло, нравится
ненавидеть, подавлять, унижать… Их выдает лексика и интонации комментариев. Я читаю и прямо слышу их
жлобские голоса. Но на этих и вовсе странно было бы обижаться. Они для меня существа иноприродные. Нельзя
обижаться на шакала за то, что он шакал. Но знать повадки шакала и сколько их вокруг нас – нелишне.
Здесь есть и моя вина. В моих постах есть некая провокация, я вызываю огонь на себя, чтобы увидеть, откуда огонь и из чего палят.
Одна из моих любимых читательниц, которая ко мне хорошо относится, написала тревожное письмо. Боится, что злые комментарии повредят моему здоровью, а может и вовсе меня убьют. Но для тревоги нет никаких оснований. Я знаю, что мир лежит во зле и отношусь к этому спокойно. Правда, поняла я это не так давно, когда мне было уже за 60. До этого я думала, что мир – это свет, который заслоняют отдельные темные пятна. Вот мы все навалимся, уберем эти пятна, и будет сплошное сияние. Теперь я знаю, что мир – это тьма, но «и во тьме свет светит, и тьма не поглотила его». Нам нужно поддерживать этот свет, собираться вокруг него, заряжаться от него. У нас нет другого выбора, потому что если мы перестанем верить и любить, то и сами погибнем, невозможно жить без любви, и другие погибнут. Мир существует только потому, что кто-то кого-то любит.
Читатели предлагают вообще закрыть ЖЖ для комментариев, потому что комментарии ужасные. Я не могу этого сделать, комментарии мне нужны как воздух. Я не хожу на работу, не езжу в городском транспорте, не бываю в магазинах и на рынках, и комментарии для меня – единственный источник информации об окружающем меня мире. Всяческие СМИ отражают мир искажённо, в соответствии со своими целями и задачами, а комментарии – это сама жизнь. Василий Аксёнов рассказывал о некой даме – профессоре университета в Америке, где он тогда преподавал, которая все явления и действия делила на две категории: проект и исследование. Для меня этот ЖЖ и проект и исследование. И вообще, поза проповедника, вещающего благоговейно слушающим его людям, не для меня.
На этот раз из комментариев мне наиболее интересны были те, что написали украинцы. Я в своем посте написала об украинцах хуже, чем я о них думаю, хотела, чтобы они на меня разозлились и доказали мне мою неправоту. Но этого не случилось. Я написала, что украинцы уклоняются от мобилизации, не хотят воевать за свою страну, не хотят ради нее ничем рисковать, ничем жертвовать, а только жалуются и просят помощи. Мне объяснили, что уклоняются от мобилизации, потому что сейчас 21 век, и современная армия должна быть контрактной, потому что армию плохо содержат, даже запасных трусов не дают или что-то в этом роде, и потому, что в стране не все хорошо. Я это изложила несколько упрощенно, но, в общем, смысл комментариев именно таков. Все разговоры о внутренних проблемах и жалобы вполне уместны в мирное время, но в военное о них нужно временно забыть и защищать страну. Когда началась Великая Отечественная война, я была в оппозиции к Сталину и таких было много. Жертвами сталинских репрессий стали миллионы, а их дети, братья и сестры пошли на фронт добровольцами. Надо было защитить страну от агрессора, а когда внешний враг будет уничтожен, можно будет подумать, как улучшить ситуацию внутри страны. Читатели пишут, что я неправильно сравниваю эти две войны, но я их сравниваю вслед за Порошенко. Это он сказал, что на Украине Отечественная война идет сейчас, а не 70 лет назад. Но я вижу, что для украинцев эта война вовсе не народная и не священная. Антон Красовский рассказал, как в Киеве на стадионе украинцы пели свой национальный гимн «Ще не вмерла Украина» с таким чувством, что он был растроган до слез. Собираться вместе и «спивать» - занятие приятное и абсолютно безопасное. Но победить можно, только если поёшь идя в бой. Путин утверждает, что Россия не сторона конфликта. Но все понимают, что Россия как раз сторона конфликта, а вот является ли активной стороной конфликта Украина – это вызывает сомнения. Похоже, Украина ждет, пока ее судьбу решат великие державы. С одной стороны там действительно великие державы, а с другой стороны – Россия с 2,2 триллиона ВВП в 2013 году, а в 2014 будет и того меньше. Мы, с нашей экономикой, на экономической карте мира вообще не заметны, почти не существуем. Огромное пустое пространство, на котором торчат нефтяные вышки и что-то шевелится на газовых месторождениях. И если бы не ядерное оружие, мир вообще мог бы спокойно забыть о нашем существовании. Но это так, лирическое отступление. Я вообще-то об Украине.
Одно дело - сочинять героическую историю великого народа, основанную на мифах, легендах и точках зрения, и другое дело - сегодня творить эту историю собственными руками, не щадя жизни, а иначе история не делается. А с этим дело обстоит хуже. Независимое украинское государство образовалось не потому, что украинцы его завоевали, а случайно, в результате распада СССР. И война показала, что украинцы не едины, что они не стали политической нацией, государственной нацией, исторической нацией. Это все им еще предстоит, и неизвестно, как получится. Читательница, которая живет в Киеве, написала по поводу моего поста (не мне, а другому читателю, живущему в Белгороде), что я не права. Украинцы, как она считает, разделились пополам: 50% - герои, а 50% - уклоняются от мобилизации и вообще не участвуют в войне. Сама она участвует, и, следовательно, объективной быть не может по определению. Значит, уклоняются от участия в войне в какой бы то ни было форме большая половина граждан. А я ничего другого и не утверждала. Если государство готово защищать меньше половины граждан, то перспективы его неясны. Самое страшное, что война не сплотила украинцев, а разобщила.
На Украине был один Майдан, потом второй Майдан и похоже назревает третий. И уже третьего Путин не упустит, третий пройдет по его сценарию. А сценарий известен. Украину наводняют путинские «человечки». Они просачиваются всюду и во все структуры, особенно их много в Киеве. И это уже реальность сегодняшнего дня. Недовольство в народе, которого не может не быть в столь трудный период, они подогревают, разжигают, организуют и направляют против существующей власти. Таким образом, в результате третьего Майдана у власти окажутся путинские марионетки, ради чего и затевалась эта война.
Хочу ответить на комментарий, не имеющий прямого отношения к нашей теме. Читательница пишет, что когда я вспоминаю о войне и описываю ее, то слишком доверяю 16-летней девочке Энгелине. Что эта девочка не могла видеть всю картину и судить объективно. Вы правы, я действительно ей (её называли не Энгелина, а Лина) доверяю в некоторых вопросах больше, чем себе. У нее было безошибочное эстетическое чутье, а я его утратила. Вообще 15 лет это было мое акме, как говорили в старину – высшая точка развития. А потом были только утраты. Когда сейчас я перечитываю книгу, которую я впервые прочла в 15 лет, то думаю, как хорошо, что я ее прочла тогда. Если я бы сейчас её читала в первый раз, то многого не заметила бы, не почувствовала и даже не поняла. Тогда художник входил в меня свободно, как к себе домой, и располагался, как ему удобно. Тогда я судила автора по законам, установленным им самим, как и нужно судить, просто потому, что других законов не знала, а своих у меня не было. Единственный, кому я сопротивлялась изо всех сил, не хотела в себя впускать, был Достоевский. Но сопротивление было недолгим, силы были не равны, и я покорно заливалась слезами над всеми его униженными и оскорбленными, злясь на себя и ненавидя его. Теперь во мне так много своего, что чужое в меня не входит, а протискивается, конечно, деформируясь при этом.
Если же говорить о войне, то я вижу, вы недооцениваете «советского человека», а таковой существовал. У Евгения Винокурова есть строчка «что политически я развит - мне выдал справку детский сад» и там же строчка «но политически я развит действительно в то время был». Нас воспитывали с детского сада в определенных убеждениях и делали это люди, которые искренне верили в то, что говорили. У нас была своя картина мира, причем у всех одинаковая. Мы знали, что нам, советским людям, открыта истина, известна дорога к счастью человечества, и мы этой дорогой идем и прокладываем её для других. Это знание было счастьем, оно давало нам ощущение полета, а кто добровольно откажется от такого счастья? Вы говорите, деревенские подростки не стояли в очереди в военкомат. Я всю войну прожила в деревне, очень глухой деревне, где даже радиоточки не было. В очереди в военкомат там не стояли, но там и военкомата не было. Военкомат был в райцентре, до которого было около 30 километров, и доехать было не на чем. Машин не было совсем, а лошади были заняты на полевых работах. Однако, получив повестку, все воспринимали ее не так, чтобы как долгожданную, но как должное. Разговоров о том, что «немцы придут и большевиков повесят» - я не слышала. В полевой сезон, от апреля до октября, мы, все трактористы, жили на полевом стане, в вагончике, спали вместе на общих нарах. Я думаю, что если бы кто-либо относился к войне не так как я – я бы это заметила. Когда немцы стояли на Волге, мысль о возможном поражении приходила в голову. Наш бригадир Иван Галкин сказал: «Если придут немцы, я сяду на трактор, разгонюсь и прямо с обрыва в Коржину» (Коржина – это старица Урала, старое русло реки). Свою жизнь в деревне, в колхозе, я подробно описала в воспоминаниях. Когда я говорю о счастье и полете, я имею в виду довоенные и военные годы. Первые сомнения пришли в 1951 году. Сомнения касались только правильности пути - той ли дорогой мы идем. А в конце пятидесятых я и мое поколение (я имею в виду мой круг, потому что поколение неоднородно) уже были диссидентами.
Уважаемая notabler, я всегда внимательно и с интересом читаю ваши комментарии. Для меня ваш голос - голос разума, а вы - носитель европейских ценностей, в их лучшем выражении. К тому же вы живете в стране, которую я уважаю больше других европейских стран. Но на этот раз я с вами не согласна, хуже того, спокойная рассудительность вашего тона, которая всегда мне очень нравилась, на этот раз меня даже несколько раздражает, за что прошу прощения, и конечно же, я не права. Вы пишете, что поведение украинцев объясняется тем, что они более индивидуалисты, чем русские, и больше заботятся о своих семьях. Но, как известно, самые большие индивидуалисты - это англичане, что не помешало им сражаться с нацистам. Во Второй мировой войне был период, когда Гитлеру противостояла только Великобритания. Если бы англичане поступили также позорно, как французы, покорно, не сопротивляясь, легли бы под немцев, то неизвестно, каким был бы ход войны, и когда бы и чем она закончилась. Молодой человек, который узнав о том, что армия плохо снабжается, чешет в затылке и решает пока все не организуется наилучшим образом погулять на свободе, у меня не вызывает ни уважения, ни, тем более, симпатии. В отличие от вас, я его даже понять не могу. Позиция человека, который требует, что-бы кто-то создал идеальную армию или идеальное государство, и тогда он, может быть, будет в этой армии служить, вызывает у меня недоумение. Человек смертен. Каждый знает, что он умрёт, только не знает когда и от чего. А тут появляется возможность самому сделать выбор, рискнуть жизнью ради общего дела и, может быть, погибнуть, а, может быть, уцелеть и победить. Не знаю, как можно от этого отказаться. У Пушкина сказано: «Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья —Бессмертья, может быть, залог!» Каким нужно быть жалким пресмыкающимся, чтобы не чувствовать этого даже в молодости.
Дорогая Надя, вы объясняете пассивность украинцев тем, что их стране в сущности не грозит реальная опасность. Опасность есть. Украина может стать для России тем, чем для СССР были страны так называемого «Социалистического лагеря», страны Варшавского договора. Без указания Москвы они ни вдохнуть ни выдохнуть не смели. Вот это и произойдёт с Украиной очень скоро. Вы это увидите, если захотите увидеть и понять.
Вообще, человек настолько человек, насколько он может отказаться от собственного благополучия ради другого, ради того, что для него важнее, чем он сам. Мне казалось, что это общепринятый критерий, но, возможно, в Европе теперь другие критерии, а я об этом ничего не знаю. Возможно, сейчас в Европе принято оценивать человека по его способности к богохульству, к рисованию карикатур на пророков. Похоже, это новая европейская доблесть. В моем пионерском детстве мы не просто не верили в бога, мы были «воинствующие безбожники». Мы считали, что «религия - опиум для народа», считали, что она порабощает человека. Мы даже одобряли разрушение храмов, потому что именно там порабощали человека. Но даже самому воинствующему из воинствующих не пришло бы в голову изобразить Христа или Магомета в виде бойцовой собаки. Мы боролись с религией, но не издевались над верующими, ведь верующие это народ, пусть даже самая отсталая его часть, а народ - это свято. Теперь же вроде бы никто не борется с религией, но стало модно дразнить верующих, насмехаться над ними. Вроде бы считалось, что «моя свобода кончается там, где начинается свобода другого», а теперь я вижу, что можно наплевать на другого, на его чувства. Объясните мне про это. Еще у меня есть к вам один вопрос, поскольку вы там живете и вам видней: чем объясняется всплеск антисемитизма и вообще нацистских настроений в Европе?
А Порошенко жалко. Взяв на себя обязанности президента, он поступил как камикадзе. Уже необходимость лично общаться с Путиным – почти непереносимая нагрузка. На последних минских переговорах все выглядели как нормальные люди, а на Путина было страшно смотреть, не знаю, как с ним можно разговаривать. А тут еще и свои украинцы своим президентом недовольны. Как будто в его положении можно действовать безошибочно, его положение больше всего похоже на то, что в шахматах называется цугцванг. Я бы на его месте бросила все и уехала на какой-нибудь остров с благодатным климатом и хорошей экологией. Нежилась бы на пляже, щурила глаза на солнце и забыла бы всю эту Украину как страшный сон.
У нас в «Интеллигентcкой штучке» эпидемия гриппа, 2 недели никто не приходил.
Поэтому я реагирую на комментарии с большим опозданием. События развиваются, и тема отчасти утратила
актуальность, все же я хочу, чтобы вы этот текст прочли.
Дорогие френды! На последние 3 поста (до 14 февраля) было 1000 с лишним комментариев. Достаточно
большой массив, чтобы анализировать и делать выводы. Несколько человек меня поддержали. Спасибо за
поддержку, важно знать, что ты не совсем один. Но даже если бы я была совсем одна, это не изменило
бы моей позиции и моего поведения. Я верю в то, во что верю, и делаю то, что должно по моему разумению.
Большинство комментариев содержит брань, часто нецензурную. Я на авторов не в обиде, ибо не ведают, что
творят. Впрочем, некоторые ведают и почти сознательно становятся на сторону зла. Им нравится зло, нравится
ненавидеть, подавлять, унижать… Их выдает лексика и интонации комментариев. Я читаю и прямо слышу их
жлобские голоса. Но на этих и вовсе странно было бы обижаться. Они для меня существа иноприродные. Нельзя
обижаться на шакала за то, что он шакал. Но знать повадки шакала и сколько их вокруг нас – нелишне.
Здесь есть и моя вина. В моих постах есть некая провокация, я вызываю огонь на себя, чтобы увидеть, откуда огонь и из чего палят.
Одна из моих любимых читательниц, которая ко мне хорошо относится, написала тревожное письмо. Боится, что злые комментарии повредят моему здоровью, а может и вовсе меня убьют. Но для тревоги нет никаких оснований. Я знаю, что мир лежит во зле и отношусь к этому спокойно. Правда, поняла я это не так давно, когда мне было уже за 60. До этого я думала, что мир – это свет, который заслоняют отдельные темные пятна. Вот мы все навалимся, уберем эти пятна, и будет сплошное сияние. Теперь я знаю, что мир – это тьма, но «и во тьме свет светит, и тьма не поглотила его». Нам нужно поддерживать этот свет, собираться вокруг него, заряжаться от него. У нас нет другого выбора, потому что если мы перестанем верить и любить, то и сами погибнем, невозможно жить без любви, и другие погибнут. Мир существует только потому, что кто-то кого-то любит.
Читатели предлагают вообще закрыть ЖЖ для комментариев, потому что комментарии ужасные. Я не могу этого сделать, комментарии мне нужны как воздух. Я не хожу на работу, не езжу в городском транспорте, не бываю в магазинах и на рынках, и комментарии для меня – единственный источник информации об окружающем меня мире. Всяческие СМИ отражают мир искажённо, в соответствии со своими целями и задачами, а комментарии – это сама жизнь. Василий Аксёнов рассказывал о некой даме – профессоре университета в Америке, где он тогда преподавал, которая все явления и действия делила на две категории: проект и исследование. Для меня этот ЖЖ и проект и исследование. И вообще, поза проповедника, вещающего благоговейно слушающим его людям, не для меня.
На этот раз из комментариев мне наиболее интересны были те, что написали украинцы. Я в своем посте написала об украинцах хуже, чем я о них думаю, хотела, чтобы они на меня разозлились и доказали мне мою неправоту. Но этого не случилось. Я написала, что украинцы уклоняются от мобилизации, не хотят воевать за свою страну, не хотят ради нее ничем рисковать, ничем жертвовать, а только жалуются и просят помощи. Мне объяснили, что уклоняются от мобилизации, потому что сейчас 21 век, и современная армия должна быть контрактной, потому что армию плохо содержат, даже запасных трусов не дают или что-то в этом роде, и потому, что в стране не все хорошо. Я это изложила несколько упрощенно, но, в общем, смысл комментариев именно таков. Все разговоры о внутренних проблемах и жалобы вполне уместны в мирное время, но в военное о них нужно временно забыть и защищать страну. Когда началась Великая Отечественная война, я была в оппозиции к Сталину и таких было много. Жертвами сталинских репрессий стали миллионы, а их дети, братья и сестры пошли на фронт добровольцами. Надо было защитить страну от агрессора, а когда внешний враг будет уничтожен, можно будет подумать, как улучшить ситуацию внутри страны. Читатели пишут, что я неправильно сравниваю эти две войны, но я их сравниваю вслед за Порошенко. Это он сказал, что на Украине Отечественная война идет сейчас, а не 70 лет назад. Но я вижу, что для украинцев эта война вовсе не народная и не священная. Антон Красовский рассказал, как в Киеве на стадионе украинцы пели свой национальный гимн «Ще не вмерла Украина» с таким чувством, что он был растроган до слез. Собираться вместе и «спивать» - занятие приятное и абсолютно безопасное. Но победить можно, только если поёшь идя в бой. Путин утверждает, что Россия не сторона конфликта. Но все понимают, что Россия как раз сторона конфликта, а вот является ли активной стороной конфликта Украина – это вызывает сомнения. Похоже, Украина ждет, пока ее судьбу решат великие державы. С одной стороны там действительно великие державы, а с другой стороны – Россия с 2,2 триллиона ВВП в 2013 году, а в 2014 будет и того меньше. Мы, с нашей экономикой, на экономической карте мира вообще не заметны, почти не существуем. Огромное пустое пространство, на котором торчат нефтяные вышки и что-то шевелится на газовых месторождениях. И если бы не ядерное оружие, мир вообще мог бы спокойно забыть о нашем существовании. Но это так, лирическое отступление. Я вообще-то об Украине.
Одно дело - сочинять героическую историю великого народа, основанную на мифах, легендах и точках зрения, и другое дело - сегодня творить эту историю собственными руками, не щадя жизни, а иначе история не делается. А с этим дело обстоит хуже. Независимое украинское государство образовалось не потому, что украинцы его завоевали, а случайно, в результате распада СССР. И война показала, что украинцы не едины, что они не стали политической нацией, государственной нацией, исторической нацией. Это все им еще предстоит, и неизвестно, как получится. Читательница, которая живет в Киеве, написала по поводу моего поста (не мне, а другому читателю, живущему в Белгороде), что я не права. Украинцы, как она считает, разделились пополам: 50% - герои, а 50% - уклоняются от мобилизации и вообще не участвуют в войне. Сама она участвует, и, следовательно, объективной быть не может по определению. Значит, уклоняются от участия в войне в какой бы то ни было форме большая половина граждан. А я ничего другого и не утверждала. Если государство готово защищать меньше половины граждан, то перспективы его неясны. Самое страшное, что война не сплотила украинцев, а разобщила.
На Украине был один Майдан, потом второй Майдан и похоже назревает третий. И уже третьего Путин не упустит, третий пройдет по его сценарию. А сценарий известен. Украину наводняют путинские «человечки». Они просачиваются всюду и во все структуры, особенно их много в Киеве. И это уже реальность сегодняшнего дня. Недовольство в народе, которого не может не быть в столь трудный период, они подогревают, разжигают, организуют и направляют против существующей власти. Таким образом, в результате третьего Майдана у власти окажутся путинские марионетки, ради чего и затевалась эта война.
Хочу ответить на комментарий, не имеющий прямого отношения к нашей теме. Читательница пишет, что когда я вспоминаю о войне и описываю ее, то слишком доверяю 16-летней девочке Энгелине. Что эта девочка не могла видеть всю картину и судить объективно. Вы правы, я действительно ей (её называли не Энгелина, а Лина) доверяю в некоторых вопросах больше, чем себе. У нее было безошибочное эстетическое чутье, а я его утратила. Вообще 15 лет это было мое акме, как говорили в старину – высшая точка развития. А потом были только утраты. Когда сейчас я перечитываю книгу, которую я впервые прочла в 15 лет, то думаю, как хорошо, что я ее прочла тогда. Если я бы сейчас её читала в первый раз, то многого не заметила бы, не почувствовала и даже не поняла. Тогда художник входил в меня свободно, как к себе домой, и располагался, как ему удобно. Тогда я судила автора по законам, установленным им самим, как и нужно судить, просто потому, что других законов не знала, а своих у меня не было. Единственный, кому я сопротивлялась изо всех сил, не хотела в себя впускать, был Достоевский. Но сопротивление было недолгим, силы были не равны, и я покорно заливалась слезами над всеми его униженными и оскорбленными, злясь на себя и ненавидя его. Теперь во мне так много своего, что чужое в меня не входит, а протискивается, конечно, деформируясь при этом.
Если же говорить о войне, то я вижу, вы недооцениваете «советского человека», а таковой существовал. У Евгения Винокурова есть строчка «что политически я развит - мне выдал справку детский сад» и там же строчка «но политически я развит действительно в то время был». Нас воспитывали с детского сада в определенных убеждениях и делали это люди, которые искренне верили в то, что говорили. У нас была своя картина мира, причем у всех одинаковая. Мы знали, что нам, советским людям, открыта истина, известна дорога к счастью человечества, и мы этой дорогой идем и прокладываем её для других. Это знание было счастьем, оно давало нам ощущение полета, а кто добровольно откажется от такого счастья? Вы говорите, деревенские подростки не стояли в очереди в военкомат. Я всю войну прожила в деревне, очень глухой деревне, где даже радиоточки не было. В очереди в военкомат там не стояли, но там и военкомата не было. Военкомат был в райцентре, до которого было около 30 километров, и доехать было не на чем. Машин не было совсем, а лошади были заняты на полевых работах. Однако, получив повестку, все воспринимали ее не так, чтобы как долгожданную, но как должное. Разговоров о том, что «немцы придут и большевиков повесят» - я не слышала. В полевой сезон, от апреля до октября, мы, все трактористы, жили на полевом стане, в вагончике, спали вместе на общих нарах. Я думаю, что если бы кто-либо относился к войне не так как я – я бы это заметила. Когда немцы стояли на Волге, мысль о возможном поражении приходила в голову. Наш бригадир Иван Галкин сказал: «Если придут немцы, я сяду на трактор, разгонюсь и прямо с обрыва в Коржину» (Коржина – это старица Урала, старое русло реки). Свою жизнь в деревне, в колхозе, я подробно описала в воспоминаниях. Когда я говорю о счастье и полете, я имею в виду довоенные и военные годы. Первые сомнения пришли в 1951 году. Сомнения касались только правильности пути - той ли дорогой мы идем. А в конце пятидесятых я и мое поколение (я имею в виду мой круг, потому что поколение неоднородно) уже были диссидентами.
Уважаемая notabler, я всегда внимательно и с интересом читаю ваши комментарии. Для меня ваш голос - голос разума, а вы - носитель европейских ценностей, в их лучшем выражении. К тому же вы живете в стране, которую я уважаю больше других европейских стран. Но на этот раз я с вами не согласна, хуже того, спокойная рассудительность вашего тона, которая всегда мне очень нравилась, на этот раз меня даже несколько раздражает, за что прошу прощения, и конечно же, я не права. Вы пишете, что поведение украинцев объясняется тем, что они более индивидуалисты, чем русские, и больше заботятся о своих семьях. Но, как известно, самые большие индивидуалисты - это англичане, что не помешало им сражаться с нацистам. Во Второй мировой войне был период, когда Гитлеру противостояла только Великобритания. Если бы англичане поступили также позорно, как французы, покорно, не сопротивляясь, легли бы под немцев, то неизвестно, каким был бы ход войны, и когда бы и чем она закончилась. Молодой человек, который узнав о том, что армия плохо снабжается, чешет в затылке и решает пока все не организуется наилучшим образом погулять на свободе, у меня не вызывает ни уважения, ни, тем более, симпатии. В отличие от вас, я его даже понять не могу. Позиция человека, который требует, что-бы кто-то создал идеальную армию или идеальное государство, и тогда он, может быть, будет в этой армии служить, вызывает у меня недоумение. Человек смертен. Каждый знает, что он умрёт, только не знает когда и от чего. А тут появляется возможность самому сделать выбор, рискнуть жизнью ради общего дела и, может быть, погибнуть, а, может быть, уцелеть и победить. Не знаю, как можно от этого отказаться. У Пушкина сказано: «Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья —Бессмертья, может быть, залог!» Каким нужно быть жалким пресмыкающимся, чтобы не чувствовать этого даже в молодости.
Дорогая Надя, вы объясняете пассивность украинцев тем, что их стране в сущности не грозит реальная опасность. Опасность есть. Украина может стать для России тем, чем для СССР были страны так называемого «Социалистического лагеря», страны Варшавского договора. Без указания Москвы они ни вдохнуть ни выдохнуть не смели. Вот это и произойдёт с Украиной очень скоро. Вы это увидите, если захотите увидеть и понять.
Вообще, человек настолько человек, насколько он может отказаться от собственного благополучия ради другого, ради того, что для него важнее, чем он сам. Мне казалось, что это общепринятый критерий, но, возможно, в Европе теперь другие критерии, а я об этом ничего не знаю. Возможно, сейчас в Европе принято оценивать человека по его способности к богохульству, к рисованию карикатур на пророков. Похоже, это новая европейская доблесть. В моем пионерском детстве мы не просто не верили в бога, мы были «воинствующие безбожники». Мы считали, что «религия - опиум для народа», считали, что она порабощает человека. Мы даже одобряли разрушение храмов, потому что именно там порабощали человека. Но даже самому воинствующему из воинствующих не пришло бы в голову изобразить Христа или Магомета в виде бойцовой собаки. Мы боролись с религией, но не издевались над верующими, ведь верующие это народ, пусть даже самая отсталая его часть, а народ - это свято. Теперь же вроде бы никто не борется с религией, но стало модно дразнить верующих, насмехаться над ними. Вроде бы считалось, что «моя свобода кончается там, где начинается свобода другого», а теперь я вижу, что можно наплевать на другого, на его чувства. Объясните мне про это. Еще у меня есть к вам один вопрос, поскольку вы там живете и вам видней: чем объясняется всплеск антисемитизма и вообще нацистских настроений в Европе?
А Порошенко жалко. Взяв на себя обязанности президента, он поступил как камикадзе. Уже необходимость лично общаться с Путиным – почти непереносимая нагрузка. На последних минских переговорах все выглядели как нормальные люди, а на Путина было страшно смотреть, не знаю, как с ним можно разговаривать. А тут еще и свои украинцы своим президентом недовольны. Как будто в его положении можно действовать безошибочно, его положение больше всего похоже на то, что в шахматах называется цугцванг. Я бы на его месте бросила все и уехала на какой-нибудь остров с благодатным климатом и хорошей экологией. Нежилась бы на пляже, щурила глаза на солнце и забыла бы всю эту Украину как страшный сон.