![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mariureОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
morozowvp в Записки олимпийского строителя. О сочинских следователях, 37-м годе и нефарисее Маркине, часть 3
morozowvp в Записки олимпийского строителя. О сочинских следователях, 37-м годе и нефарисее Маркине, часть 3Приближалась очередная кульминация событий. На Таврической таких кульминаций уже было несколько, как и директоров нашей стройки. Как и директоров Дирекции «Олимпстроя», как и старших вице-президентов «Олимпстроя» по строительству, как и президентов «Олимпстроя». К этому времени всех уже было несколько.
После подписания в августе 2009 года (через полгода после моего заявления в ДЭБ МВД о коррупции в Управлении делами Президента РФ и оперативного эксперимента в отношении Лещевского) контракта с «Олимпстроем» на строительство поселка в Сочи на улице Таврической, я планировал перебазировать на новую площадку
(пока в голое поле, 30 гектаров низины, почти болота) технику, материалы и людей с объектов УДП РФ.
Сделать мне этого полностью не удалось. Вход на объекты УДП РФ нам был уже запрещен, строительные площадки были захвачены «карманными» компаниями чиновников ГУКС УДП РФ. Наши офисы и помещения для рабочих, склады с запасами материалов, техника,- все было захвачено в один день. Со скандалами, вызовами милиции, письмами в прокуратуру удалось вывести часть техники, но только часть. Некоторая техника была разграблена, например, один из бетононасосов, другая была слишком «привязана» к стройке, как башенные краны, которых надо было демонтировать, что нам сделать не давали, третья часть просто исчезла, например, мелкая техника и инструмент. Склады опечатали, в офисах за нашими компьютерами и столами сидели уже другие люди.
С сотрудниками тоже не получилось, как планировалось и хотелось. Убрать компанию с объектов, которые она начинала, вела все время, в один день трудно. Без перевербовки ключевых людей практически невозможно. Поэтому сотрудникам «Москонверспрома», которые владели ситуацией, знали в деталях проект, сметы, особенности объектов, пути решения проблем, чиновниками УДП РФ Лещевским, Смирновым и Бондарем и их людьми было предложено остаться на объектах и перейти на работу в компании Управделами президента. Были предложены условия, от которых сотрудникам нашей компании трудно было отказаться.
И я их не виню. Компания – не та структура, за которую надо всем сотрудникам биться до конца. Компания – не страна, не Родина, не семья. Это все-таки бизнес, а бизнес основывается на прибыли и выгоде. А за прибыль и выгоду рушить жизни, свои и чужие, нельзя. Какая бы ни была хорошая компания, как бы ни нравилось людям в ней работать, но ломать свои жизни они не должны ради нее. Во всяком случае, нельзя с них этого требовать.
Мы, Ирина и я, - другое дело. 75% акций компании – моя собственность. Я эту компанию начинал с нуля, с продажи котлов и мелких кондиционеров. Мы создали компанию, которая стала самой эффективной в строительной отрасли. Оборот компании к 2008 году перевалил за миллиард в год, прибыль составляла 6-8% от оборота компании, и мы ее официально декларировали. Мы создали белую компанию и платили сотни миллионов рублей в качестве налогов в год. Друзья отдавали своих детей работать в нашу компанию, учиться.
Теперь ее убивали. Просто так отдать ее мы не могли. Просто так отдавать свое нельзя. Надо упираться и сопротивляться, защищать свое, тогда ты останешься человеком, личностью. Отдавая свое тварям, ты сам становишься тварью.
Нам было приятно, что большинство сотрудников нас поддерживало, не ударилось в панику, а продолжало делать свое дело, даже тогда, когда компания столкнулась с трудностями, в том числе финансовыми. Это многое значило для нас,- моральная поддержка людей, работавших рядом с нами, их труд, спокойный и уверенный даже тогда, когда им было выгоднее найти себе другую работу. Некоторым было интересно. Даже сейчас они пишут нам, что в «Москонверспроме» было интереснее, «был драйв».
Большинство из тех, кто перешел в компании УДП РФ и остался работать на наших, теперь уже бывших, объектах, тоже сохранили с нами хорошие отношения. Мы созванивались. И если у нас к ним были просьбы, то они их выполняли, во всяком случае, делали все, что могли в тот момент. Сдали нас только те, кто изначально пришел в компанию не только работать, но и воровать, а воровать им не давали. Теперь они «продавали» нашим врагам то, что знали, то, за что отвечали, и то, что должны были защищать. Но таких было мало. Большинство из них появились в компании уже после конфликта с УДП РФ, когда мы вынуждены были набирать новых людей на замену тем, кто решил остаться на объектах санатория «Сочи» и «Дагомыс», перейдя в фирмы УДП РФ.
Без замен и потерь обойтись было нельзя. Костяк отделения компании в Сочи был разрушен, деньги Управление делами Президента за выполненные работы в санатории «Сочи» и комплексе «Дагомыс» (всего около 60 миллионов) не выплатило. Собственность, офисы, техника и склады были захвачены. В этих условиях разворачивать новый объект, в чистом поле, практически, на болоте, было трудно. Те, у кого были проблемы со здоровьем, не выдерживали, уезжали и увольнялись.
Ситуацию я смог стабилизировать и наладить работу, когда директором стройки на Таврической стал Фетисов, который пришел в компанию специально под контракт с «Олимпстроем». Его привел в компанию Бородин Виктор Гаврилович, начальник стройки в санатории «Сочи». В компании его звали «Гаврилыч», а за глаза «Горыныч». Он был полковником, до отставки служил в строительных войсках. Фетисов тоже был полковником, участвовал в строительстве здания Генерального штаба в Москве, где познакомился с Гребенюком, старшим вице-президентом ГК «Олимпстрой» по строительству.
Анатолий Гребенюк в начале 2000-х гг. командовал строительными войсками, возглавляя службу расквартирования и обустройства Минобороны, был генералом армии. Как и его предшественник, Александр Косован, Гребенюк стал не только командующим строительными войсками и начальником службы обустройства, но и получил звание генерала армии. При Сталине командующие строительными войсками генералами армии не были, хотя армия была раз в десять больше нынешней.
Ходили слухи, что Косован и Гребенюк были женаты на родных сестрах. После увольнения Косована и назначения его в Московское Правительство заместителем Владимира Ресина, Гребенюк «наследовал» его должность и звание. Однако, долго он в кабинете командующего не продержался. Во время одной из поездок президента по Сибири Владимира Путина привезли на недавно «построенный» объект – госпиталь Министерства обороны РФ, за строительство которого Минобороны уже отчиталось, деньги потратило. Путин увидел поле, в котором никакого госпиталя не было. Госпиталь оказался только на бумаге (http://www.kommersant.ru/doc/1096224, http://abos.ru/?p=44361 ). Гребенюк был отправлен в отставку. Несколько лет он отсиживался, неизвестно где, а затем благополучно возник в должности старшего вице-президента ГК «Олимпстрой» по строительству олимпийских объектов в Сочи.
К его назначению, я думаю, Путин никакого отношения не имел. Гребенюка ставила на сочинскую Олимпиаду «московская» группировка: Лужков, Ресин, Косован. Пробивал назначение Косован и те, кто стоял за ним. Однако, поддержка в Администрации Президента и Управлении делами для назначения Гребенюка была необходима.
Управделами Президента Кожин имел к «Олимпстрою» особое отношение. В самом начале в Москве, в УДП РФ, говорили, что именно Кожин стоял у истоков идеи создания строительного монстра Государственная компания «Олимпстрой», видя себя на месте его руководителя. Однако, несколько влиятельных бизнесменов, которые должны были стать инвесторами в олипийские объекты, выступили против его назначения. Они имели печальный опыт сотрудничества с Кожиным. Они уже были затянуты в махинации с землей на Рублевке, потеряли достаточно денег, и не хотели, чтобы их «кинули» в очередной раз. Они высказали свое мнение Путину, и высказали твердо. Кожин назначен не был (http://morozowvp.livejournal.com/43828.html http://rusfront2012.livejournal.com/11906.html ).
В итоге строительство и финансирование объектов для Олимпиады было разделено на две части. Одна, официальная, которая шла через «Олимпстрой». Вторая, тоже официальная, но закрытая, включала объекты УДП РФ, которые существовали до начала олимпийского строительства, и которые были переданы УДП РФ после начала олимпийского строительства для расширения поляны и пирога.
Вайншток пролетел кометой в бурлящем от ожиданий денежного дождя Сочи, оставив после себя хвост слухов о том, что он стал «пилить» слишком рьяно и слишком быстро, включая то, что «пилить» еще было рано. Промежуточной и временной фигурой в качестве руководителя ГК «Олимпстрой» стал мэр Сочи Колодяжный, за которым стояла «кубанская» группировка. Его поддерживали «спортсмены» (руководство Спорткомитета и Олимпийского комитета), а также Управление делами президента, которое, имея в Сочи несколько госдач и санаториев, а также самого президента, который проводил в Сочи не меньше времени, чем в Москве, поддерживала с Колодяжным тесные отношения.
Конечно, Колодяжный имел печальный опыт в строительстве, изрядно испортив Сочи за годы своего начальствования. Жилищный фонд, построенный в советские времена ветшал, новые дома строились бездарной архитектуры (или без оной вообще), в местах, где двадцать лет назад никому бы в голову не пришло строить, а если бы такая мысль пришла, то ее бы быстренько куда-нибудь засунули подальше. За такие мысли тогда в тюрьму можно было сесть, а уж с работы вылететь – точно.
Вместе с новыми домами, торчавшими как зубы в пасти Бабы – Яги, в Сочи появилась и другая строительная достопримечательность – дорожная плитка, которой стали выкладывать площади и улицы. Появление плитки в огромных объемах на городских просторах объяснялось, во-первых, завышенными расценками на производство плиточных работ, которые сохранились в строительных сметах еще с советских времен, когда плитку укладывали только мастера, рабочие самой высокой квалификации, а не сочинские армяне, приехжие таджики или узбеки. Плитка тогда производилась из высокого качества материалов и требовала качественной подготовки площадки. В 70-е годы советское государство платило только за работу по укладке плитки 14 рублей за квадратный метр, и это при средней заработной плате по стране не более 150 рублей в месяц, а квартирная плата за двухкомнатную квартиру в центре Москвы, включая газ, элктричество и телефон, составляла 4 рубля в месяц.
Во-вторых, появление плитки в Сочи объяснялось тем, что компания, производившая плитку для городских нужд и получавшая огромную долю строительного бюджета Сочи, принадлежала жене мэра. Плитку сочинцы прозвали «колодяжками». Через десять лет, когда новоназначенный мэр Москвы «оленевод» Собянин начал платить миллиарды за положенную вкривь и вкось таджиками и узбеками на улицах Москвы плитку, я вспомнил сочинцев и в одном из своих материалов назвал московскую плитку «собяжками» (https://valerymorozov.com/news/1786 ).
Как бы то ни было, но Колодяжный возглавил «Олимпстрой». До плитки вокруг стадионов он не дошел, но земля в Имеритинке, которая оказалась перед принятием решения в Гватемале о проведении зимних олимпийских игр в Сочи скупленной по почти нулевой цене чиновниками, бандитами, правоохранителями, судьями, связанными с ними компаниями и частниками, была куплена «Олимпстроем» за бюджетные деньги по огромной цене. Прибыль составила сотни тысяч и миллионы процентов.
Земельная операция осталась единственным успехом Колодяжного. Дальше пошел бардак: и в проектировании, и в строительстве. Деньги улетали, а результатов на лице Сочи не оставалось. Нужно было менять команду.
Новая команда состояла из нескольких группировок, но на строительный комплекс села «лужковская» команда. Здесь и появился Гребенюк.
Я написал об этом довольно подробно в связи с тем, что сейчас, особенно в оппозиции, все беды и ошибки при строительстве олимпийских объектов связывают в один сноп и валят на Путина. Конечно, Путин сделал Олимпиаду «своим» памятником. Или пытается сделать. И он несет ответственность за то, как она была организована, и что происходило в Сочи в эти годы. Но объективно оценивая события, надо сказать, что конкретные решения, результатом которых был огромный рост расходов и небывалая коррупция, принимали не Путин и его окружение, а другие люди, которых на эти поляны ставили различные группировки и кланы. При этом, основное строительство и рассадка на «поляны» происходили во времена правления президента Медведева и курировались именно его людьми. За все это ответственность несет весь РЕЖИМ, вся система, которая была создана с начала 90-х годов. И Гребенюк был порождением этой системы.
Поначалу, знакомство Фетисова и Гребенюка играло для меня положительную роль. Фетисов мог через Гребенюка решать вопросы, решение которых задерживали Иваницкий и Чабров, которые хотели «выстроить» со мной отношения, не веря, что я никому «не откатываю», но зная, что я «не откатываю» им. Однако, вскоре до Гребенюка дошла информация о нашем конфликте с УДП РФ.
До этого начальник ГУКС УДП РФ Чаус лишь намекал на проблемы со мной. Однажды, в августе 2009 года, в дни подписания котракта «Олимпстроя» с «Москонверспромом», Гребенюк при мне разговаривал с Чаусом по телефону, и тот про меня сказал Гребенюку: «Морозов работать умеет, но любит судиться». Чаус о моем заявлении в ДЭБ МВД ничего тогда не сказал. Он еще надеялся скрыть историю об оперативном эксперименте в отношении Лещевского, о записях передач тому мною денег, об ошкуривании Лещевского (а тем самым и Чауса, Малюшина и других руководителей УДП РФ) сотрудниками ФСБ и МВД за закрытие дела. Он еще надеялся разобраться со мной тихо, без шума и пыли.
Гребенюк намека не понял. Он получил подтверждение, что я работаю с УДП РФ, с Кремлем. В тот момент он был заинтересован в поддержке УДП РФ и воспринял «Москонверспром» как члена кремлевской команды. И мне простили нарушение законов системы: я никому отктов не предложил, а в цене откаты заложены не были.
- С нами судиться у него не получится,- засмеялся он. Чаус в тот момент ситуацию разъяснять не стал.
Через пару месяцев Лщевский, Чаус, Смирнов поняли, что разобраться со мной тихо не получится, нужны союзники. Тогда в УДП РФ Гребенюку не только все объяснили, но и дали команду. Гребенюк по эстафете передал команду Иваницкому, Чаброву и нашему Фетисову, обещая ему, что если тот сорвет стройку и разорит здесь «Москонверспром», то он получит должность детектора в одной из Дирекций «Олимпстроя». Фетисов некоторое время играл двойную игру, и даже, на всякий случай, рассказал мне о разговоре с Гребенюком. Но потом он свой выбор сделал и перешел окончательно на сторону Гребенюка.
Я до сих пор помню картину: Гребенюк после осмотра строительной площадки сел в черный джип, который поехал к воротам, за ним рванул джип с Иваницким и Чабровым, а за ними, обгоняя джип Иваницкого, бежит Фетисов, скользя резиновыми сапогами по размокшей земле, и сует в открытое окно Гребенюку свою анкету для оформления на работу в «Олимпстрой», возможно, на должность Иваницкого, который тогда еще не уволился.
Увольнение Фетисова было первой кульминацией событий, этапом борьбы на объекте. Непосредственным поводом стала история с подсыпкой территории.
(Продолжение следует)
После подписания в августе 2009 года (через полгода после моего заявления в ДЭБ МВД о коррупции в Управлении делами Президента РФ и оперативного эксперимента в отношении Лещевского) контракта с «Олимпстроем» на строительство поселка в Сочи на улице Таврической, я планировал перебазировать на новую площадку
(пока в голое поле, 30 гектаров низины, почти болота) технику, материалы и людей с объектов УДП РФ.
Сделать мне этого полностью не удалось. Вход на объекты УДП РФ нам был уже запрещен, строительные площадки были захвачены «карманными» компаниями чиновников ГУКС УДП РФ. Наши офисы и помещения для рабочих, склады с запасами материалов, техника,- все было захвачено в один день. Со скандалами, вызовами милиции, письмами в прокуратуру удалось вывести часть техники, но только часть. Некоторая техника была разграблена, например, один из бетононасосов, другая была слишком «привязана» к стройке, как башенные краны, которых надо было демонтировать, что нам сделать не давали, третья часть просто исчезла, например, мелкая техника и инструмент. Склады опечатали, в офисах за нашими компьютерами и столами сидели уже другие люди.
С сотрудниками тоже не получилось, как планировалось и хотелось. Убрать компанию с объектов, которые она начинала, вела все время, в один день трудно. Без перевербовки ключевых людей практически невозможно. Поэтому сотрудникам «Москонверспрома», которые владели ситуацией, знали в деталях проект, сметы, особенности объектов, пути решения проблем, чиновниками УДП РФ Лещевским, Смирновым и Бондарем и их людьми было предложено остаться на объектах и перейти на работу в компании Управделами президента. Были предложены условия, от которых сотрудникам нашей компании трудно было отказаться.
И я их не виню. Компания – не та структура, за которую надо всем сотрудникам биться до конца. Компания – не страна, не Родина, не семья. Это все-таки бизнес, а бизнес основывается на прибыли и выгоде. А за прибыль и выгоду рушить жизни, свои и чужие, нельзя. Какая бы ни была хорошая компания, как бы ни нравилось людям в ней работать, но ломать свои жизни они не должны ради нее. Во всяком случае, нельзя с них этого требовать.
Мы, Ирина и я, - другое дело. 75% акций компании – моя собственность. Я эту компанию начинал с нуля, с продажи котлов и мелких кондиционеров. Мы создали компанию, которая стала самой эффективной в строительной отрасли. Оборот компании к 2008 году перевалил за миллиард в год, прибыль составляла 6-8% от оборота компании, и мы ее официально декларировали. Мы создали белую компанию и платили сотни миллионов рублей в качестве налогов в год. Друзья отдавали своих детей работать в нашу компанию, учиться.
Теперь ее убивали. Просто так отдать ее мы не могли. Просто так отдавать свое нельзя. Надо упираться и сопротивляться, защищать свое, тогда ты останешься человеком, личностью. Отдавая свое тварям, ты сам становишься тварью.
Нам было приятно, что большинство сотрудников нас поддерживало, не ударилось в панику, а продолжало делать свое дело, даже тогда, когда компания столкнулась с трудностями, в том числе финансовыми. Это многое значило для нас,- моральная поддержка людей, работавших рядом с нами, их труд, спокойный и уверенный даже тогда, когда им было выгоднее найти себе другую работу. Некоторым было интересно. Даже сейчас они пишут нам, что в «Москонверспроме» было интереснее, «был драйв».
Большинство из тех, кто перешел в компании УДП РФ и остался работать на наших, теперь уже бывших, объектах, тоже сохранили с нами хорошие отношения. Мы созванивались. И если у нас к ним были просьбы, то они их выполняли, во всяком случае, делали все, что могли в тот момент. Сдали нас только те, кто изначально пришел в компанию не только работать, но и воровать, а воровать им не давали. Теперь они «продавали» нашим врагам то, что знали, то, за что отвечали, и то, что должны были защищать. Но таких было мало. Большинство из них появились в компании уже после конфликта с УДП РФ, когда мы вынуждены были набирать новых людей на замену тем, кто решил остаться на объектах санатория «Сочи» и «Дагомыс», перейдя в фирмы УДП РФ.
Без замен и потерь обойтись было нельзя. Костяк отделения компании в Сочи был разрушен, деньги Управление делами Президента за выполненные работы в санатории «Сочи» и комплексе «Дагомыс» (всего около 60 миллионов) не выплатило. Собственность, офисы, техника и склады были захвачены. В этих условиях разворачивать новый объект, в чистом поле, практически, на болоте, было трудно. Те, у кого были проблемы со здоровьем, не выдерживали, уезжали и увольнялись.
Ситуацию я смог стабилизировать и наладить работу, когда директором стройки на Таврической стал Фетисов, который пришел в компанию специально под контракт с «Олимпстроем». Его привел в компанию Бородин Виктор Гаврилович, начальник стройки в санатории «Сочи». В компании его звали «Гаврилыч», а за глаза «Горыныч». Он был полковником, до отставки служил в строительных войсках. Фетисов тоже был полковником, участвовал в строительстве здания Генерального штаба в Москве, где познакомился с Гребенюком, старшим вице-президентом ГК «Олимпстрой» по строительству.
Анатолий Гребенюк в начале 2000-х гг. командовал строительными войсками, возглавляя службу расквартирования и обустройства Минобороны, был генералом армии. Как и его предшественник, Александр Косован, Гребенюк стал не только командующим строительными войсками и начальником службы обустройства, но и получил звание генерала армии. При Сталине командующие строительными войсками генералами армии не были, хотя армия была раз в десять больше нынешней.
Ходили слухи, что Косован и Гребенюк были женаты на родных сестрах. После увольнения Косована и назначения его в Московское Правительство заместителем Владимира Ресина, Гребенюк «наследовал» его должность и звание. Однако, долго он в кабинете командующего не продержался. Во время одной из поездок президента по Сибири Владимира Путина привезли на недавно «построенный» объект – госпиталь Министерства обороны РФ, за строительство которого Минобороны уже отчиталось, деньги потратило. Путин увидел поле, в котором никакого госпиталя не было. Госпиталь оказался только на бумаге (http://www.kommersant.ru/doc/1096224, http://abos.ru/?p=44361 ). Гребенюк был отправлен в отставку. Несколько лет он отсиживался, неизвестно где, а затем благополучно возник в должности старшего вице-президента ГК «Олимпстрой» по строительству олимпийских объектов в Сочи.
К его назначению, я думаю, Путин никакого отношения не имел. Гребенюка ставила на сочинскую Олимпиаду «московская» группировка: Лужков, Ресин, Косован. Пробивал назначение Косован и те, кто стоял за ним. Однако, поддержка в Администрации Президента и Управлении делами для назначения Гребенюка была необходима.
Управделами Президента Кожин имел к «Олимпстрою» особое отношение. В самом начале в Москве, в УДП РФ, говорили, что именно Кожин стоял у истоков идеи создания строительного монстра Государственная компания «Олимпстрой», видя себя на месте его руководителя. Однако, несколько влиятельных бизнесменов, которые должны были стать инвесторами в олипийские объекты, выступили против его назначения. Они имели печальный опыт сотрудничества с Кожиным. Они уже были затянуты в махинации с землей на Рублевке, потеряли достаточно денег, и не хотели, чтобы их «кинули» в очередной раз. Они высказали свое мнение Путину, и высказали твердо. Кожин назначен не был (http://morozowvp.livejournal.com/43828.html http://rusfront2012.livejournal.com/11906.html ).
В итоге строительство и финансирование объектов для Олимпиады было разделено на две части. Одна, официальная, которая шла через «Олимпстрой». Вторая, тоже официальная, но закрытая, включала объекты УДП РФ, которые существовали до начала олимпийского строительства, и которые были переданы УДП РФ после начала олимпийского строительства для расширения поляны и пирога.
Вайншток пролетел кометой в бурлящем от ожиданий денежного дождя Сочи, оставив после себя хвост слухов о том, что он стал «пилить» слишком рьяно и слишком быстро, включая то, что «пилить» еще было рано. Промежуточной и временной фигурой в качестве руководителя ГК «Олимпстрой» стал мэр Сочи Колодяжный, за которым стояла «кубанская» группировка. Его поддерживали «спортсмены» (руководство Спорткомитета и Олимпийского комитета), а также Управление делами президента, которое, имея в Сочи несколько госдач и санаториев, а также самого президента, который проводил в Сочи не меньше времени, чем в Москве, поддерживала с Колодяжным тесные отношения.
Конечно, Колодяжный имел печальный опыт в строительстве, изрядно испортив Сочи за годы своего начальствования. Жилищный фонд, построенный в советские времена ветшал, новые дома строились бездарной архитектуры (или без оной вообще), в местах, где двадцать лет назад никому бы в голову не пришло строить, а если бы такая мысль пришла, то ее бы быстренько куда-нибудь засунули подальше. За такие мысли тогда в тюрьму можно было сесть, а уж с работы вылететь – точно.
Вместе с новыми домами, торчавшими как зубы в пасти Бабы – Яги, в Сочи появилась и другая строительная достопримечательность – дорожная плитка, которой стали выкладывать площади и улицы. Появление плитки в огромных объемах на городских просторах объяснялось, во-первых, завышенными расценками на производство плиточных работ, которые сохранились в строительных сметах еще с советских времен, когда плитку укладывали только мастера, рабочие самой высокой квалификации, а не сочинские армяне, приехжие таджики или узбеки. Плитка тогда производилась из высокого качества материалов и требовала качественной подготовки площадки. В 70-е годы советское государство платило только за работу по укладке плитки 14 рублей за квадратный метр, и это при средней заработной плате по стране не более 150 рублей в месяц, а квартирная плата за двухкомнатную квартиру в центре Москвы, включая газ, элктричество и телефон, составляла 4 рубля в месяц.
Во-вторых, появление плитки в Сочи объяснялось тем, что компания, производившая плитку для городских нужд и получавшая огромную долю строительного бюджета Сочи, принадлежала жене мэра. Плитку сочинцы прозвали «колодяжками». Через десять лет, когда новоназначенный мэр Москвы «оленевод» Собянин начал платить миллиарды за положенную вкривь и вкось таджиками и узбеками на улицах Москвы плитку, я вспомнил сочинцев и в одном из своих материалов назвал московскую плитку «собяжками» (https://valerymorozov.com/news/1786 ).
Как бы то ни было, но Колодяжный возглавил «Олимпстрой». До плитки вокруг стадионов он не дошел, но земля в Имеритинке, которая оказалась перед принятием решения в Гватемале о проведении зимних олимпийских игр в Сочи скупленной по почти нулевой цене чиновниками, бандитами, правоохранителями, судьями, связанными с ними компаниями и частниками, была куплена «Олимпстроем» за бюджетные деньги по огромной цене. Прибыль составила сотни тысяч и миллионы процентов.
Земельная операция осталась единственным успехом Колодяжного. Дальше пошел бардак: и в проектировании, и в строительстве. Деньги улетали, а результатов на лице Сочи не оставалось. Нужно было менять команду.
Новая команда состояла из нескольких группировок, но на строительный комплекс села «лужковская» команда. Здесь и появился Гребенюк.
Я написал об этом довольно подробно в связи с тем, что сейчас, особенно в оппозиции, все беды и ошибки при строительстве олимпийских объектов связывают в один сноп и валят на Путина. Конечно, Путин сделал Олимпиаду «своим» памятником. Или пытается сделать. И он несет ответственность за то, как она была организована, и что происходило в Сочи в эти годы. Но объективно оценивая события, надо сказать, что конкретные решения, результатом которых был огромный рост расходов и небывалая коррупция, принимали не Путин и его окружение, а другие люди, которых на эти поляны ставили различные группировки и кланы. При этом, основное строительство и рассадка на «поляны» происходили во времена правления президента Медведева и курировались именно его людьми. За все это ответственность несет весь РЕЖИМ, вся система, которая была создана с начала 90-х годов. И Гребенюк был порождением этой системы.
Поначалу, знакомство Фетисова и Гребенюка играло для меня положительную роль. Фетисов мог через Гребенюка решать вопросы, решение которых задерживали Иваницкий и Чабров, которые хотели «выстроить» со мной отношения, не веря, что я никому «не откатываю», но зная, что я «не откатываю» им. Однако, вскоре до Гребенюка дошла информация о нашем конфликте с УДП РФ.
До этого начальник ГУКС УДП РФ Чаус лишь намекал на проблемы со мной. Однажды, в августе 2009 года, в дни подписания котракта «Олимпстроя» с «Москонверспромом», Гребенюк при мне разговаривал с Чаусом по телефону, и тот про меня сказал Гребенюку: «Морозов работать умеет, но любит судиться». Чаус о моем заявлении в ДЭБ МВД ничего тогда не сказал. Он еще надеялся скрыть историю об оперативном эксперименте в отношении Лещевского, о записях передач тому мною денег, об ошкуривании Лещевского (а тем самым и Чауса, Малюшина и других руководителей УДП РФ) сотрудниками ФСБ и МВД за закрытие дела. Он еще надеялся разобраться со мной тихо, без шума и пыли.
Гребенюк намека не понял. Он получил подтверждение, что я работаю с УДП РФ, с Кремлем. В тот момент он был заинтересован в поддержке УДП РФ и воспринял «Москонверспром» как члена кремлевской команды. И мне простили нарушение законов системы: я никому отктов не предложил, а в цене откаты заложены не были.
- С нами судиться у него не получится,- засмеялся он. Чаус в тот момент ситуацию разъяснять не стал.
Через пару месяцев Лщевский, Чаус, Смирнов поняли, что разобраться со мной тихо не получится, нужны союзники. Тогда в УДП РФ Гребенюку не только все объяснили, но и дали команду. Гребенюк по эстафете передал команду Иваницкому, Чаброву и нашему Фетисову, обещая ему, что если тот сорвет стройку и разорит здесь «Москонверспром», то он получит должность детектора в одной из Дирекций «Олимпстроя». Фетисов некоторое время играл двойную игру, и даже, на всякий случай, рассказал мне о разговоре с Гребенюком. Но потом он свой выбор сделал и перешел окончательно на сторону Гребенюка.
Я до сих пор помню картину: Гребенюк после осмотра строительной площадки сел в черный джип, который поехал к воротам, за ним рванул джип с Иваницким и Чабровым, а за ними, обгоняя джип Иваницкого, бежит Фетисов, скользя резиновыми сапогами по размокшей земле, и сует в открытое окно Гребенюку свою анкету для оформления на работу в «Олимпстрой», возможно, на должность Иваницкого, который тогда еще не уволился.
Увольнение Фетисова было первой кульминацией событий, этапом борьбы на объекте. Непосредственным поводом стала история с подсыпкой территории.
(Продолжение следует)
